— …Родственного обожания, — закончил он. — Интересно, а как вы меня остановите? Не кажется ли вам, что наши невинные игры слишком затянулись?

— Я вас не понимаю, милорд.

— Тогда я объясню.

С этими словами он прыгнул на кровать и заключил меня в объятия. Его страстные поцелуи испугали меня, я понимала, что должна немедленно кричать и звать на помощь, и все же, все же… Так не хотелось делать этого. Однако мой испуг объяснялся еще и тем, что я не желала позволять мужчине взять надо мной верх.

— Томас!

На пороге спальни стояла мачеха.

Томас ни на секунду не потерял присутствия духа, и мне пришло в голову, что он, должно быть, не первый раз выпутывается из подобного затруднительного положения.

Он обернулся к ней с улыбкой:

— Посмотрите на это дитя, Катарина. Она встала сегодня не с той ноги и отказывается как следует пожелать доброго утра своему отчиму. Я заглянул к ней поздороваться, а она смотрит на меня волком и плюется, как дикая кошка. Надо ее как следует наказать. Идите сюда, Катарина, помогите мне.

Тут он принялся щекотать меня, пока я не запросила пощады. В присутствии мачехи я находилась в полнейшей безопасности, и скоро мы все трое хохотали до полного изнеможения.

— Нет, правда, Томас, — заметила мачеха, — ты ведешь себя как мальчишка.

Он постарался принять еще более дурашливый вид, и только когда его глаза встретились с моими, я видела в них хорошо знакомый мне блеск страсти. Раскаяния в его взгляде не было и в помине.

Как долго это может продолжаться, спрашивала я себя. Почему мачеха ничего не видит? Но, возможно, она все замечает и обманывает себя? Обычно люди поступают именно так. Они не видят того, чего не желают видеть.

Кэт мне сказала:

— Мистер Эшли крайне озабочен.

— Чем? — спросила я.

— Он говорит, что адмирал ведет себя неподобающим образом по отношению к вам.

— И что ты на это ответила?

— Я сказала, что он — галантный кавалер, а вы — очень красивая молодая леди, ну… так всегда бывает.

— А он?

— Он слышал историю про разрезанное платье.

— Которую, конечно же, рассказала ему ты. Думаешь, я не знаю, что ты подглядывала из окна?

— Да, но о безобразной сцене в вашей спальне тоже поговаривают.

— Моя мачеха была там… и тоже принимала участие в «безобразной сцене».

— Бедняжка! Однако мистер Эшли считает, что мой долг — поговорить с адмиралом. Он считает, что я должна себя обезопасить.

— Что он имеет в виду?

— Мистер Эшли очень серьезный джентльмен. Он всегда знает, как следует поступать в том или ином случае.

— И что, ты собираешься разговаривать с адмиралом?

— Боюсь, придется. Мистер Эшли на этом настаивает. Но если вы мне запрещаете…

— Я не собираюсь встревать в отношения между мужем и женой.

— Разве только в том случае, когда муж — прекрасный адмирал, — заметила Кэт и немедленно получила пощечину. Но она привыкла в моим внезапным вспышкам ярости и быстро о них забывала.

Мне было очень интересно, что адмирал скажет Кэт, и я потребовала от нее подробный отчет об их беседе.

— Он выглядел великолепно, — начала она. — Одет в пурпурный бархатный камзол, а стройнее ног я просто никогда не видала.

— Я без тебя знаю, как выглядит адмирал. Меня интересует, что он сказал.

— Когда я заговорила о том, что люди говорят, будто между ним и вами, миледи, что-то есть, он прикинулся удивленным.