В тот день толпа безмолвствовала. Да и как могли приветствовать меня горожане, зная, что надо мной нависла тень подозрения в измене? В то же время я не услышала ни одного оскорбительного выкрика, а на многих лицах видела сочувствие и жалость.

Однако симпатии простого народа это одно, а как доказать сестре, что я не замешана в мятеже Уайета…

В тот же день Джейн Грей сложила голову на плахе. Бедняжка, она хотела от жизни лишь мира, любви, искала утешения в книгах, но ее невинная кровь пролилась под топором палача. Кто следующий? Ведь я представляла для королевы еще большую опасность, чем Джейн. Да и вины на мне было больше — ведь в отличие от кроткой Джейн я и в самом деле мечтала о короне.

Мы прибыли в Уайтхолл в шестом часу вечера. Я испытала некоторое облегчение, увидев, что меня не собираются поместить в Тауэр. Может быть, удастся встретиться с Мэри? Я не сомневалась, что при личной беседе мне удалось бы убедить ее в своей невиновности. Мэри вряд ли захочет моей крови, ведь она долгое время не отправляла на эшафот даже Джейн Грей, а я все же родная сестра.

Страх был столь велик, что мне уже не приходилось изображать болезнь. По сути дела, я стала пленницей. Из моей свиты оставили только шестерых фрейлин, двух дворян и четверых слуг, всех остальных отослали обратно в Эшридж. У дверей моих покоев выставили стражу, никому из моих людей не позволялось выходить наружу.

У меня было только одно утешение — я жила под одной крышей с королевой. Если бы только мне удалось с ней встретиться!

Я просила стражников, чтобы они передавали королеве мои письма, но всякий раз мне отвечали, что ее величество не желает меня видеть.

Вскоре начались допросы. Вели их Гардинер, лорд Арундел и лорд Пэйджет. Я очень быстро поняла, что у этих господ одна-единственная задача — погубить меня. Они хотели во что бы то ни стало получить от меня признание в государственной измене. Я держалась твердо, говорила, что не участвовала в мятеже и даже не знала о его подготовке.

— Признаете ли вы, что к вам в Эшридж приезжал лорд Рассел и, по поручению сэра Томаса Уайета, просил вас уехать как можно дальше от Лондона?

— Это правда, но я никуда не уехала, поскольку не знала за собой вины.

— Но вы постоянно поддерживали сношения с сэром Томасом Уайетом.

— Ничего подобного!

— Он обвинил вас и Эдуарда Куртенэ в соучастии. Вы должны были выйти замуж за Куртенэ и захватить корону.

— Это ложь. Как можно верить показаниям, которые даются под пыткой?

— И тем не менее сэр Томас Уайет напрямую обвиняет и вас, и Куртенэ, который в настоящее время сидит в Тауэре.

Мне стало дурно. Как доказать свою невиновность, если против меня лжесвидетельствуют?

— Кроме того, перехвачены письма, которые отправляли друг другу Уайет и посол французский.

— И что же в них?

— Речь идет о заговоре. Вас хотели выдать замуж за Куртенэ и возвести на престол.

— С какой стати французский посол стал бы затевать подобное?

— Известно, что французы противятся браку ее величества с испанским наследником.

— Но с какой стати им поддерживать меня? У них есть своя претендентка на престол — Мария Стюарт.

— Однако письма перехвачены.

— Это подделка!

Невиновность — могучий адвокат, и я бесстрашно отвечала на обвинения. Хуже всего было то, что Уайет давал показания против меня.

В конце концов допросы закончились, и меня оставили в покое.