Две-три недели оставалось до дождей, обожженная земля изнывала без живительной влаги. Небо то и дело озаряли степные пожары. Нам очень докучали мухи цеце. И Эльсе не было от них житья, особенно они допекали ее ранним утром и перед самым закатом. Она, как бешеная, носилась по кустам или каталась по земле, ероша свою обычно такую гладкую шерсть.

Чтобы приучить Эльсу к независимости, мы на весь день уходили с нею из лагеря. Гуляли часа два-три, потом находили себе тенистое местечко на берегу. После завтрака я принималась рисовать. Эльса вскоре засыпала, и часто я клала на нее голову, как на подушку, чтобы отдохнуть или почитать.

Джордж обычно извлекал нам завтрак из реки. Первая рыба принадлежала Эльсе, но она, поносив немного добычу в зубах, с гримасой отвращения бросала ее и больше уже не интересовалась уловом. Нуру и наш оруженосец были отличные повара, они великолепно жарили свежую рыбу.

Один раз мы застигли врасплох крокодила, который грелся на камне. От испуга он метнулся к плесу между двумя порогами. Вода там была прозрачная, мы хорошо видели мелкое дно, но крокодил словно сквозь землю провалился. Куда он мог деться?.. Мы сели перекусить, Эльса в это время отдыхала. Но вот Джордж решил заняться рыбной ловлей. Чтобы удостовериться, что крокодил ушел, он потыкал в дно палкой. Вдруг палка выскочила у него из рук, и почти двухметровое чудовище, притаившееся в песке, скользнуло через порог. Конец толстой палки был откушен. Эльса ничего не видела, а мы вовсе не собирались привлекать ее внимание к крокодилам и поспешили перебраться в другое место.

Вскоре к речке на водопой спустился бородавочник. Эльса по всем правилам подкралась к нему, схватила за горло и задушила. Правда, ей помогла пуля из винтовки Джорджа. Решив, что Эльсе удобнее сторожить добычу в тени у воды, я несколько раз показала ей рукой на бородавочника и на реку, приговаривая:

— Маджи, Эльса, маджи!

«Маджи» на языке суахили означает «вода». Я всегда произносила это слово, когда просила Нуру наполнить водой миску Эльсы. Видимо, она меня поняла, потому что поволокла тушу в реку и почти два часа играла там с нею. Она ныряла, полоскалась, пока не выбилась из сил. Тогда она вышла на другой берег, спрятала добычу в кустах и стала охранять ее. Но вот пришла пора возвращаться в лагерь. Эльса не захотела оставаться одна и тотчас переправилась с бородавочником к нам. Мы разделали тушу, поделили ношу между Нуру и оруженосцем и пошли. Эльса смирно трусила следом.

Теперь всегда после удачной охоты у реки Эльса непременно тащила свою добычу в воду и затевала игру. Не знаю, чем это объяснить. Возможно, она решила, что моя команда «Маджи, Эльса!» входила в свод правил, которым я ее обучала.

С каждой прогулкой наши отношения с Эльсой становились все непринужденнее. Даже Нуру и оруженосец спокойно продолжали лежать, если она подходила потереться головой или потехи ради усаживалась на них. Оба охотно ездили вместе с нею в кузове лендровера. Полуторастокилограммовый зверь устраивался между их тощими икрами, они смеялись и гладили ее, а Эльса своим шершавым языком лизала им колени.

Как-то раз, когда мы вместе с Эльсой отдыхали после обеда на берегу, Джордж приметил в кустах за рекой чужих людей. Это были браконьеры, вооруженные луками и отравленными стрелами. Они устроили засаду у водопоя, подстерегая дичь.

Джордж тотчас поднял тревогу и вместе с Нуру и оруженосцем бросился через реку. Эльса рада была принять участие в потехе и ринулась следом. Нарушители улизнули, и мне бы очень хотелось послушать, что они рассказывали дома про инспектора, который науськивает на браконьеров льва!

Однажды во время утренней прогулки Эльса решительно повела нас к тому месту, откуда накануне ночью доносились трубные голоса слонов. Вдруг она остановилась, принюхалась и побежала рысцой, вытянув вперед голову. Мы отстали, а немного погодя услышали вдали голос льва.