Что, впрочем, она и поторопилась сделать. Подхватив упряжь, Стефани поволокла сани наружу. Пока Теодор охал, признав в девушке хозяйку, та уже устремилась обратно в лес.

Незнакомец лежал под снежным покрывалом там, где она его оставила. По собачьи ловко раскопав воронку, Стефани подтащила сани поближе и  с натужным стоном все таки перевалила на них тяжелое тело. От физических усилий она совершенно перестала ощущать холод и резкий ветер. Ее щеки раскраснелись, волосы растрепались, юбки путались в ногах, а из груди вырывался горячий пар.

Тащить сани оказалось делом привычным. То количество дров, которое Стефани привозила из леса, едва ли уступало по весу мужчине. Девушка сама гадала, зачем тратит последние силы, ведь ей придется урезать свою порцию, чтобы накормить гостя, когда тот придет в себя. Но потом она поняла, что оставить человека на морозе было бы слишком жестоко. Даже сэр Августин предпочитал добивать пиктов, а не бросать их на медленную смерть. А он ведь был нереальный персонаж.

Теодор по прежнему стоял у конюшни, когда Стефани приволокла находку. Она порадовалась, потому что слуга помог ей снять тяжелого незнакомца и внести в дом. Сама бы девушка наверняка не справилась, устав от нагрузки. Впрочем, от дряхлого старика тоже проку было мало. Едва втащив мужчину в дом, они буквально уронили его на пол.

На грохот выбежала пухленькая и юркая тетушка Адель. На самом деле, родственницей она никому не приходилась – женщина служила гувернанткой еще с тех пор, как Стефани достигла десяти лет. Но, осиротев, дети стали называть, а потом и считать Адель тетушкой, приняв почти как члена семьи. Бездетная женщина с радостью осталась в доме и самоотверженно помогала, заменив ушедшую кухарку и продолжая работать гувернанткой для младших девочек.

Увидев, что творится, тетушка Адель всплеснула руками. Стефани тяжело дышала, вытирая пот со лба, Теодор мычал что то невнятное, потирая спину. Вокруг незнакомца растекалась лужа от подтаявшего снега.

У тетушки Адель было много общего с сэром Августином – в критических ситуациях они оба действовали решительно. Поэтому, не тратя время на причитания и расспросы, женщина помогла Стефани перетащить мужчину в комнаты, попутно отправив Теодора за ведром горячей воды. Даже странной черной трубке, которую девушка захватила с собой из леса, тетушка Адель не удивилась, приняв за корявое подобие кочерги.

Как только незнакомца расположили на кровати в бывшей спальне родителей Стефани, прибежали тройняшки. Эжени, Маргарет и Пруденс являлись миниатюрными копиями старшей сестры, но, что более умиляло взрослых, как три капли воды походили друг на друга. Иногда их просто не удавалось различить, поэтому по уговору Эжени всегда носила в волосах розовую ленту, Маргарет – желтую, а Пруденс – зеленую. Угадать, кто есть кто, по одежде никто не надеялся, потому что тройняшки часто менялись платьями, пытаясь хоть как то разнообразить свой скудный гардероб.

Стефани не сразу заметила девочек. Она сбросила полушубок на козетку, оставшись все в том же теплом платье, юбки которого намокли от снега. Сжимая и разжимая побелевшие пальцы, девушка стояла у кровати, пока тетушка Адель принялась расстегивать одежду на незнакомце.

Прежде Стефани никогда не доводилось видеть мужчину без рубашки. И сейчас ей следовало бы уйти, соблюдая приличия, как и подобает леди. Но она была слишком взволнована находкой, чтобы вспомнить о правилах. К тому же, что то в образе странного незнакомца притягивало ее. Он не походил на остальных мужчин, знакомых ей.