Он взял обе ее руки в свои крепкие теплые ладони, пристально глядя в глаза.

– Я понимаю, что вы горячо любили своего мужа, мадам, и не рассчитываю так скоро занять его место в вашем сердце. Собственно говоря, ваша преданность ему рекомендует вас с наилучшей стороны. Однако я рассчитываю на то, что вы разделите со мной брачное ложе без чувства неприязни. Если для вас это условие неприемлемо, скажите об этом прямо сейчас.

За все надо платить, подумала Джудит; впрочем, исполнение супружеского долга не такое уж тяжелое бремя. Просто ей не очень нравилось целоваться – слюнявое и не слишком приятное занятие.

– Буду счастлива исполнить свой долг, – покорно сказала она.

Он кивнул и продолжил:

– Есть еще одно условие, о котором я должен был сказать вам еще вчера. Если уж мы решили пожениться, вы не должны носить траур. Я настаиваю на этом.

Джудит подумала о том, как приятно было бы навсегда забыть о черной одежде, но тут же вспомнила, что не должна показывать свою радость при мысли об отказе от траура, Граф делал предложение Безутешной Вдове!

– Хорошо, – с притворной неохотой вымолвила она, – но в таком случае вам придется заплатить за мою новую одежду.

Брови графа удивленно приподнялись.

– Вы хотите сказать, что носите черное потому, что не можете позволить себе новую одежду?

– Нет, – быстро солгала она, – мне были невыносимы иные цвета, кроме черного. Я только хотела сказать, что у меня нет ничего другого, и если вы хотите видеть меня в одежде другого цвета, вам придется самому позаботиться об этом.

Лицо графа просветлело.

– Я сделаю это с огромным удовольствием, – сказал он и, отступив назад, окинул ее изучающим взглядом. – Вам пойдет голубой, насыщенный розовый, персиковый, шоколадный…

Его откровенный ощупывающий взгляд смущал ее.

– Милорд, вы собираетесь диктовать мне, во что следует одеваться?

– Многие знатные дамы просили у меня совета относительно одежды, миссис Росситер, – парировал граф.

Он был опасен в таком шутливом настроении, и она попробовала смягчить свои слова:

– Я хотела сказать, что у вас наверняка найдутся гораздо более важные дела, чем мои платья, милорд.

– Разумеется. Рабство, например, или национальный долг, – притворно тяжело вздохнул граф. – Ну хорошо, я оставлю вопросы моды на ваше усмотрение, но категорически запрещаю черный, бежевый, серый и фиолетовый.

Она напряженно ждала его поцелуя, но он, поколебавшись какое-то время, подвел ее к креслу, сел в него, а Джудит посадил к себе на колени.

– Что вы делаете, милорд? – выдохнула она.

– Простите мою настойчивость, – проговорил граф, властно удерживая ее на коленях, – но мне необходимо убедиться в нашей физической совместимости.

Ахнув, Джудит решительно уперлась руками ему в грудь:

– Если вы думаете, что я… что мы…

Ослабив объятия, он приложил ладонь к ее губам, смеясь одними глазами.

– Разумеется, нет. Средь белого дня? Да еще в вашей гостиной? А знаете, вы могли бы избежать этого, приняв мой первый, почти символический поцелуй в знак помолвки. – Он взял ее за руки и продолжил уже серьезно: – Видите ли, мадам, несмотря на все ваши искренние намерения исполнять супружеский долг, вы, возможно, не сумеете преодолеть естественную неприязнь к физической близости с другим мужчиной. От этого будет плохо не только мне, но и вам.

Джудит не вполне понимала намерения графа, и ей не нравилось сидеть у него на коленях. Себастьян в минуты обожания тоже сажал ее к себе на колени именно в этом кресле.