Совсем иначе повел себя новый владелец поместья, которого те из ряженых, кто был постарше, помнили еще мальчиком, тихим, не по летам серьезным и немного печальным. Он вместе с молодой графиней вышел на лестничную площадку еще до того, как закрылась дверь за последним вошедшим ряженым. Граф и графиня рука об руку спустились в холл, а за ними последовали и все их многочисленные гости, оказавшиеся шумными и веселыми родственниками молодой графини.

Не успели ряженые запеть первую обрядовую песню, как к ним присоединились голоса присутствующих, и вскоре пели все, даже, как с удивлением заметили поселяне, и сам молодой граф.

Обычно в каждом доме ряженые исполняли не более четырех песен, а в поместье пытались ограничиться тремя. Сейчас им не удалось бы закончить на четвертой песне, даже если бы они захотели. В холле звучала одна песня за другой, и у лакеев, стоявших навытяжку у двери, был такой вид, будто они вот-вот присоединятся к общему хору.

Наконец граф кивком дал знак слугам вносить угощение: пиво с пряностями, горячий сидр и пирожки с миндалем и изюмом. После угощения ряженые, да и все остальные, включая графа и графиню, спели еще одну песню. Затем начались шумные поздравления, крепкие рукопожатия, и ряженые отбыли, провожаемые дружескими напутствиями, хотя через час и тем и другим предстояло вновь встретиться в церкви на вечерней мессе.

Между женщинами тут же состоялся оживленный обмен мнениями, каким образом можно всем добраться до деревушки только на двух имеющихся в поместье санях. Видимо, не избежать нескольких поездок, разумно заключила тетя Берил. Мужчины, разумеется, поедут верхом, высказала свое предположение тетя Юнис. А тетушка Рут благоразумно заметила, что если пренебречь некоторыми неудобствами, то в одни сани можно сесть втроем.

Конечно, не обойдется без скучных ожиданий в церкви, пока все не приедут, и треволнений тех, кто еще остался в поместье и опасается, что они опоздают на мессу. Впрочем, вскоре все пришли к выводу, что молодежь вполне способна добраться до деревушки и церкви пешком. Это всего лишь какая-нибудь миля, не больше. Вечер был ясным и тихим, как и накануне.

Если на то пошло, заявила тетя Берил, она тоже готова присоединиться к молодежи. Ее поддержала тетя Катерина, пояснив, что это пойдет им только на пользу, учитывая, сколько они съели в эти последние часы. Ведь смогли же они дойти пешком до горок и леса, напомнила всем тетя Айрин, такое же расстояние отделяет их от церкви. Что ж, если все согласны идти пешком, храбро объявила тетушка Рут, нет надобности ради нее одной закладывать сани. Она тоже пойдет пешком. Кто-нибудь, например, Сэм или Бен, а то и Обри охотно понесет ее, если она устанет. Но она уверена, что до этого не дойдет, она справится.

Граф так и не успел предупредить всех, что распорядился приготовить и сани, и оба экипажа, которые могут доставить гостей в церковь. Все было решено: они пойдут в деревню пешком. Граф, улыбнувшись про себя, отменил свое распоряжение относительно саней и экипажей. Никого из дам не беспокоило, что в церковь они явятся с красными носами и все в снегу.

В церкви Элинор увидела много знакомых лиц, теперь она даже знала их имена. Это были торговцы и богатые арендаторы, с которыми она познакомилась в день приезда в Гресвелл-Парк, крестьяне и мелкие арендаторы, которых она навещала в коттеджах по их приглашению или сама заходила к ним с корзиной еды и лекарствами. Были здесь деревенские бедняки, гости детского праздника и, конечно, ряженые.

Она улыбалась им, направляясь с мужем по проходу к своим скамьям, и ей улыбались в ответ. Что ж, возможно, совсем неплохо быть графиней. Элинор особенно ласково улыбнулась миссис Ричарде, которая была не на шутку больна, когда неделю назад она навестила ее.

В центре перед алтарем стояло изображение сцены Рождества Христова. Играл орган, звонили колокола. Элинор опустилась на скамью и облегченно вздохнула, наслаждаясь торжественной атмосферой рождественской мессы.