Айзек Азимов. Рождество на Ганимеде
Тихонько напевая себе под нос, Олаф Джонсон оглядел пышную пихту в углу библиотеки, и его небесно-голубые глаза подернулись мечтательной дымкой. Библиотека была самым большим помещением в Куполе, но для его целей она подходила в самый раз. Порывшись в огромном посылочном ящике, Джонсон вдохновенно извлек на свет первую бумажную гирлянду. Какая сентиментальная муха укусила руководство «Ганимед продактс инкорпорейтед», что оно выписало на Ганимед полный комплект рождественских украшений, Джонсон не знал и выяснять не стремился. Он вообще предпочитал держаться тише воды ниже травы. Добровольно вызвавшись отвечать за приготовления к празднику, он был вполне доволен своей долей. Но вот библиотека озарилась тревожными сполохами — истерическое мигание сигнальных ламп означало общий сбор. Джонсон чертыхнулся, отложил молоток и свернутую в рулон гирлянду, вытряхнул из волос конфетти и понуро поплелся в административный отсек. Когда Олаф вошел, комендант Скотт Пелхэм уже сидел в своем глубоком кресле во главе стола. Его толстые пальцы неритмично барабанили по стеклянной столешнице, глаза метали молнии. Джонсон, не дрогнув, встретил свирепый взгляд начальства, поскольку в его, Джонсона, епархии, никаких сбоев не случалось уже добрых двадцать циклов. Помещение быстро заполнялось людьми. Пелхэм, окинув стол взглядом, мгновенно пересчитал присутствующих и сделался еще более серьезен. — Так, все здесь, — сказал он. — Парни, у нас ЧП. Собравшиеся вяло зашевелились. Олаф облегченно выдохнул и принялся изучать потолок. ЧП на Ганимеде случались в среднем раз в цикл. Обычно оказывалось, что руководство подняло нормы добычи оксита или недовольно качеством листьев карины... Однако следующие слова коменданта заставили Олафа похолодеть. — В связи с этим у меня один вопрос, — сказал Пелхэм. Когда он злился, его баритон всегда делался хриплым, как скрежет ржавой пилы. — Какая тупая сволочь нарассказывала нашим эмми сказок? Олаф нервно кашлянул, и все взгляды немедленно обратились к нему. Кадык у него нервно запрыгал, лоб сморщился в гармошку. И еше его затрясло. — Я-я... — заикаясь, пролепетал Джонсон и тут же умолк, беспомощно ломая длинные пальцы. — Я хотел сказать, я был там вчера, после... э-э... в связи со сбором листьев... Эмми работали медленно, и... Пелхэм перебил его, и на этот раз голос его звучал тихо и ласково, что не предвещало совсем уж ничего хорошего: — Ты рассказывал туземцам про Санта-Клауса, Олаф? Улыбка коменданта очень живо напоминала волчий оскал, и Джонсон сломался. Почти помимо хозяйской воли голова Олафа дернулась, изобразив испуганный кивок. — Выходит, рассказывал? — уточнил Пелхэм. — Так-так, ты, значит, просветил их насчет Санта-Клауса. Он, мол, летает по небу на санях, запряженных восьмеркой северных оленей, да? — Э-э... а разве не летает? — робко спросил Олаф. — Ты даже нарисовал для эмми северных оленей, чтоб они уж совсем наверняка все поняли правильно. А еще сказал, что у Санты минная белая бородища и одет он в красный костюмчик с белой опушкой. — Ну да, я так сказал, — признался Олаф, не понимая, к чему клонит комендант. — И что у него с собой большущий мешок, битком набитый подарками для хороших мальчиков и девочек. И что Санта забирается в дом через трубу и раскладывает подарки по носкам. — Ну да. — И еще ты им сказал, что этот парень строго соблюдает график, верно? Планета сделает еще один оборот, цикл закончится, и он явится к нам? Олаф робко улыбнулся. — Да, комендант, я как раз собирался вам сказать: я там наряжал елку, то есть пихту, и... — Заткнись!!! — проревел Пелхэм. |
