— Да, в этом году я отказываюсь кое от чего, Стенли, да не в обиду тебе или кому другому будет сказано, — ответил Лютер.

— Так, значит, это правда?

— Да, правда. Нас здесь не будет.

Стенли хмуро проглотил кусок, затем оглядел сандвич со всех сторон, прикидывая, где бы откусить следующий. Он не был боссом, всего лишь управляющим и партнером. Лютер же был полноправным партнером вот уже шесть лет. И никто, ни один сотрудник «Уайли и Бек» не мог оказать на него давления.

— Что ж, прискорбно слышать. Джейн очень расстроится.

— Я черкну ей записку, — пообещал Лютер.

Нельзя сказать, что ежегодное празднество проходило столь уж ужасно. Нет, нормальный обед в старом ресторанчике в центре города, хорошая еда, вполне приличные вина, несколько тостов, а далее оркестр и танцы допоздна. Ну и, разумеется, черный галстук. Дамы из кожи вон лезли, чтобы переплюнуть одна другую роскошью нарядов и драгоценностей. Джейн Уайли была восхитительной женщиной и, уж конечно, заслуживала лучшего мужа, чем Стенли.

— И в чем же причина? — осведомился Стенли.

— Мы в этом году вообще отказались от традиционного праздника, Стенли. Ни елки, ни подарков, ни всей этой мишуры. Сэкономили, и на эти деньги отправляемся в десятидневный круиз. Блэр все равно уехала, а нам не мешает передохнуть. Но в будущем году все наверстаем, а если не в будущем, так через год.

— Ведь Рождество наступает каждый год, верно?

— Да уж, точнее не скажешь.

— А ты похудел.

— Сбросил десять фунтов. Пляжи ждут.

— Шикарно выглядишь, Лютер. Даже загораешь, я слышал.

— Ну так, чуть-чуть. Иначе просто изжарюсь на солнце.

Стенли отхватил изрядный кусок ветчины с хлебом и листиками салата. На секунду он замер с ошметками салата на губах, затем началось пережевывание.

— Недурная идея, — пробурчал он.

Мечты Стенли об отпуске не шли дальше недели в пляжном домике, сущей развалюхе, поскольку за тридцать лет он не вложил в него ни цента. Однажды Лютер с Норой были его гостями и провели совершенно чудовищную неделю. Уайли отвели себе главную спальню, а их поместили в «гостевой» — узенькой каморке с жесткими деревянными лежаками и без кондиционера. Стенли с утра до вечера накачивался джином с тоником и даже ни разу не вышел позагорать.

И вот он наконец ушел с набитым ртом, но едва Лютер поднялся, как в кабинет зашел Янк Слейдер.

— Уже почти пять тысяч двести баксов, старина, — объявил он, — Конца и края этому не видно. Абигайль только что потратила шестьсот долларов на платье к рождественскому обеду. Не понимаю, почему нельзя надеть то же, что в прошлом году? Но спорить бесполезно. Туфли обошлись в сорок. Сумочка — еще девяносто. Шкафы забиты сумочками и туфлями, но попробуй только слово сказать! Если так пойдет и дальше, семью тысячами в этом году не обойтись. Пожалуйста, возьми меня с собой в круиз.

Вдохновленный Лютером, Янк продолжил говорит о нанесенном семейному бюджету ущербе. Окончательный результат был пока не ясен, но перспективы самые мрачные.

— Ты мой герой, — снова сказал он и ушел так же быстро и неожиданно, как пришел.

«Все они мне просто завидуют, — подумал Лютер. — До праздника еще целая неделя, а сумасшествие нарастает с каждым днем. Вот они и завидуют. Прямо лопаются от зависти. Но кое-кто вроде Стенли отказывается это признавать. А другие, подобно Янку, откровенно гордятся мной».

Идти загорать было уже поздно.