— Начинается, — сказала Нора, взглянув на часы.

Лютер сверился со своими. Семь вечера ровно.

Каждый год от Парка ветеранов через центр города проходил рождественский парад. Всякий раз одно и то же: низкие платформы на колесах, пожарные автомобили, марширующие оркестры. Шествие всегда замыкал Санта-Клаус — он ехал в санях, подаренных клубом «Деловые люди», в сопровождении эскорта из восьми толстых храмовников[2] на мини-мотоциклах. Шествие огибало западную часть города и проходило вблизи Хемлок-стрит. Каждый год последние восемнадцать лет Крэнки с соседями выстраивались вдоль улиц, по которым проходил парад, и делали из этого целое событие. Но и это торжество намерены были обойти вниманием в этом году Лютер с Норой.

На Хемлок-стрит будут бесноваться ребятишки, распевать хоры. Возможно, по их улице будут носиться байкеры с криками «Свободу снеговику!», а самые зловредные маленькие террористы будут втыкать перед их домом плакаты и таблички с оскорбительными надписями.

— Как пройдет рождественский обед на фирме? — поинтересовалась Нора.

— Да как обычно. Тот же ресторан, те же официанты, та же телятина, то же суфле. Слейдер сказал, что Стенли напьется как сапожник еще во время коктейлей.

— Ни разу не видела его трезвым во время коктейлей.

— И толкнет ту же речь: большие усилия, расширение и развитие — словом, та же белиберда, что и каждый год. Назовет «Уайли и Бек» большой дружной семьей, скажет спасибо всем и каждому в отдельности и все такое прочее. Рад, что нас там не будет.

— А еще кто-нибудь из ваших пропускает Рождество?

— Слейдер говорил, будто бы Мопин из аудиторской не придет.

— Интересно, в чем будет Джейн?

— Обязательно спрошу Слейдера. Уверен, он ведет дневник.

Принесли салаты, и они набросились на нежный молодой шпинат, словно оголодавшие беженцы. Потом спохватились, добавили немного майонеза, соли и перца, и ели уже медленно и небрежно, точно еда нисколько их не интересовала.

На «Принцессе острова» еду подают круглосуточно и без ограничений. Лютер уже мечтал, что будет есть там, пока не лопнет.

Неподалеку от их столика расположилась с кавалером хорошенькая молоденькая девушка с красивыми темными волосами. Увидев ее, Нора отложила вилку.

— Как думаешь, с ней все в порядке, Лютер?

Лютер покосился на соседку:

— С кем?

— С Блэр.

Он дожевал шпинат и в очередной раз задумался над вопросом, который жена задавала по три раза на дню.

— Она в полном порядке, Нора. И замечательно проводит время.

— Ей ничто не угрожает? — Еще один стандартный вопрос, точно он, Лютер, мог знать, что может угрожать его дочери в этот момент.

— За тридцать лет Корпус мира не потерял ни одного добровольца. Поверь, Нора, они очень осторожны. А теперь давай ешь.

Она повернула тарелку с зеленью, присмотрелась, взяла кусочек, затем, похоже, потеряла к блюду всякий интерес. Лютер доел свою порцию до последнего кусочка и покосился на тарелку супруги.

— Ты будешь доедать? — спросил он.

Нора придвинула к нему свою тарелку, и через секунду она опустела. Принесли спагетти. Жена придвинула к себе блюдо, поковыряла вилкой, съела немного. Потом вдруг остановилась и поднесла вилку почти к самому лицу. Внезапно она положила ее и сказала:

— Совсем забыла.

Лютер усердно жевал.

— Что забыла? — Поднял глаза. Лицо жены искажал страх. — Что такое, Нора? — повторил он.

— Скажи, разве судьи приходят не после парада?

Тут и Лютер вспомнил.