После парада члены Комитета парковых и рекреационных сооружений объезжали улицы города на специальной платформе, которую тащил за собой тягач, и инспектировали уровень готовности горожан к Рождеству. Они также раздавали призы — «За самый оригинальный дизайн», «За самое нарядное освещение» и так далее. А самой нарядно украшенной улице выдавался специальный приз. Хемлок-стрит выигрывала голубую ленту дважды.

Год назад их улица заняла второе место лишь по той причине, что на двух домах из сорока двух не было снеговиков. А Боксвуд-лейн, что в трех кварталах к северу, неожиданно отличилась, там выставили совершенно ослепительный ряд леденцовых тросточек. Улицу вполне можно было переименовать в Кэнди-Кейн-лейн[3], и награду присудили ей. Потом целый месяц Фромейер рассылал соседям памятные записки.

Обед был испорчен вконец, они лениво и без аппетита ковыряли спагетти вилками, убивая время. Затем последовали две чашки кофе без кофеина, его тоже пили медленно, как могли. Когда ресторанчик опустел, Лютер расплатился, и они не торопясь поехали домой.

Разумеется, Хемлок-стрит снова проиграла. В рассветной полутьме Лютер подобрал газету и просто окаменел от ужаса при взгляде на первую полосу. Там были перечислены победители: Черри-авеню — первое место, Боксвуд-лейн — второе, Стэнтон — третье. Особо были отмечены заслуги Трогдона, он умудрился украсить свой дом и двор более чем четырнадцатью тысячами лампочек и занял почетное четвертое место в конкурсе праздничного освещения.

В центре страницы был размещен большой цветной снимок дома Крэнков, сделанный с приличного расстояния. Лютер долго и внимательно изучал фотографию, пытаясь определить угол, под которым она была сделана. Создавалось впечатление, что съемка велась с воздуха, откуда-то сверху.

Дом ближайших соседей Бекеров приветливо светился разноцветными огнями. По другую сторону улицы лужайка и дом Керров были четко очерчены гирляндами из тысяч красных и зеленых лампочек.

А дом Крэнков был темен.

К востоку у Фромейеров, Ньюджентов и Глэдисов все сверкало и переливалось огнями, на крышах величественно восседали снеговики. На западной стороне так и сияли во всем своем рождественском великолепии дома Дентов, Слоунов и Беллингтонов.

Только дом Крэнков был мрачен и темен.

— Шёль, — еле слышно проворчал Лютер. Снимок был сделан с противоположной стороны улицы. Уолт Шёль разрешил фотографу влезть на крышу своего двухэтажного дома и сделать снимок оттуда широкоугольным объективом. Наверняка при активной поддержке всей улицы.

Под снимком была напечатана короткая заметка. Начиналась она с заголовка «БЕГСТВО ОТ РОЖДЕСТВА». Ниже следовал текст:

«Дом мистера и миссис Крэнк выглядит мрачновато. В то время как все их соседи по Хемлок-стрит украшают свои дома и активно готовятся к встрече Санта-Клауса, Крэнки объявили Рождеству бойкот. Согласно информации, полученной из надежных источников, они уезжают в круиз. Ни елки, ни лампочек, ни снеговика на крыше. Это единственный на Хемлок-стрит дом, где снеговика оставили в подвале. (На протяжении многих лет Хемлок-стрит неизменно побеждала на конкурсах по украшению домов и улицы к Рождеству, в этом же году заняла малопочетное шестое место.) „Надеюсь, теперь они довольны“, — посетовал один из соседей. „Самое мерзкое проявление эгоизма“, — прокомментировал второй».

Если бы у Лютера имелся автомат, он бы выскочил с ним на улицу и начал поливать огнем соседские дома.

Но он лишь долго сидел и пытался убедить себя, что и это тоже пройдет. Всего четыре дня до отъезда, а когда они вернутся, все эти чертовы снеговики снова окажутся в подвалах, елки и гирлянды исчезнут.