«Ты знаешь, Энн каждый день отдает своего песика в службу присмотра за собаками».

«Должно быть, это стоит ей бешеных денег».

«А на кого еще ей их тратить? У женщины никакой личной жизни. Печальная история».

«Печальная. Ей бы попробовать знакомства в онлайне».

«Сначала ей стоило бы что-то сделать со шрамами от угрей».

«Интересно, эти операции оплачиваются по страховке?»

«Она могла бы оплатить операцию сама, если б не тратила все деньги на свою псину».

Мне задали несколько вежливых вопросов, от ответа на которые я постаралась уйти. (Если уж Энн и дневная служба присмотра за собаками вызывали такие пересуды, можно было представить себе, какие пошли бы разговоры, если б они узнали, что я живу в одной квартире с бывшим бой-френдом.) К тому времени, когда подали печенье с сюрпризом, мне уже казалось, что я работаю с ними много месяцев, а не первый день.

Вернувшись, я продолжила множить свои достижения. Пару раз разложила пасьянс, и очень удачно. Несколько человек, из тех, с кем я познакомилась утром, заходили, чтобы узнать, как я устроилась. Причина, судя по всему, состояла в том, что каждый хотелось оторваться от собственного стола.

В какой-то момент в мою клетушку набились три младших редактора и Линдси, помощник редактора. Разговор пошел о том, кого из знаменитостей им удалось увидеть в Нью-Йорке. Энн (которая не могла оставлять песика одного в пустой квартире) стояла в очереди в кулинарии следом за Леонардо Ди Каприо. Это впечатляло. Из всех знаменитостей я видела только Эла Роукера. Он шел по центральному проходу зрительского зала в кинотеатре, куда мы пришли с Флейшманом, чтобы посмотреть «Цыганку».

Линдси тоже нашла что сказать.

— Вупи Голдберг ходит к тому же дантисту, что и я.

Понятное дело, все ахнули.

— Не может быть! — воскликнула Маделайн. — К твоему дантисту?

Линдси аж раздулась от гордости, чувствуя, что поразила остальных.

— Я однажды видела ее в приемной. Как мне сказали, она приходила, чтобы снять с зубов камень.

— И кто он? Где принимает?

— Доктор Штайн. А принимает он на Восемьдесят пятой улице.

Энн нахмурилась:

— У Вупи Голдберг хорошие зубы?

— Разумеется! Она же кинозвезда.

— Я уверена, что это коронки. У всех актеров коронки.

— Им без этого нельзя. На крупном плане каждый зуб на экране высотой в двадцать футов.

— Подождите, — подала голос Андреа. — Нашей страховки хватает, чтобы оплачивать услуги дантиста Вупи Голдберг?

Липдси кивнула:

— Именно так. Я поменяла дантиста.

— Просто поменяла? Перешла к тому, который пользует Вупи Голдберг?

— А почему нет? — вступилась за Линдси Андреа. — Имея такие деньги, Вупи наверняка выбирала.

— Знаете, она путешествует в собственном доме на колесах, — сказал кто-то. — Прямо как какая-нибудь рок-звезда.

И когда разговор уже перешел на транспортные средства знаменитостей, о дверной косяк постучали. За спиной Линдси стояла женщина среднего роста, крашеная блондинка со стрижкой под пажа, которая ей не шла, в оливково-зеленом брючном костюме. Она оглядела собравшихся в моем кабинетике через большущие очки.

А в следующее мгновение, словно повинуясь беззвучной команде, мои сослуживицы поспешили вон, оставив меня наедине с… я не знала с кем, но под ложечкой уже засосало.