Но он никогда не будет жить там с ней, входить в дом после работы, Мэрфи не побежит ему навстречу, не обрадуются его приходу дети и любимая красавица жена.

Черт. Он сейчас заплачет. Нет, с эмоциями покончено. Целый год, каждую ночь он страдал, но больше не станет. Все. Конец.

Приняв душ, он переоделся в костюм, а джинсы бросил в мусорное ведро.

Какая глупость. Джинсы ему нужны для игр с девочками, поэтому он выудил их из ведра и бросил в корзину с бельем для стирки.

Макса дома не было, но его машина стояла на парковке. Консьерж не узнал Джулию, но, увидев, как она расстроена, помог вытащить из автомобиля коляску и усадить туда детей.

– Он вас ждет, мадам?

– Нет, но у меня есть ключ. Благодарю вас.

Она поднималась в лифте, а сердце готово было выскочить из груди, но зря – квартира оказалась пустой. Хотя Макс недавно здесь был – она почувствовала знакомый запах мыла, его сумка валялась на кровати, а вещи были раскиданы по комнате.

В холодильнике, кроме нескольких бутылок белого вина и увядшего салата, она ничего не обнаружила. Наверное, он собирается улететь в Нью-Йорк. Он ведь должен был туда лететь в прошлый понедельник. Господи, прошло всего десять дней, а кажется, что намного больше. Может, он пошел в магазин?

Девочки начали капризничать. Мэрфи бегал по квартире и все обнюхивал, поэтому она выпустила его на крышу, надеясь, что пес не спрыгнет вниз. Джулия боялась вытащить детей из коляски – ползая по полу, они могли ушибиться или даже пораниться о стеклянный журнальный столик, да и других опасных предметов хватало – например, пульт телевизора, динамики, высокие вазы и статуэтки. Джулия подогрела им ужин в микроволновке, накормила их, приложила к груди и сменила подгузники. Она укладывала Либби обратно в коляску, когда услышала стук входной двери. Шаги Макса замерли на пороге комнаты.

– Что, черт возьми, ты здесь делаешь? – Он холодно смотрел на нее.

Что она делает? Да не знает она этого. Знает лишь то, что была неправа.

– Прости, – вырвалось у нее.

– Зачем ты приехала?

– Чтобы сказать: я эгоистичная, неразумная, требовательная стерва, – сдерживая слезы, произнесла она. – Я не хотела идти на уступки, ждала этого только от тебя. Не доверяла тебе, не давала тебе возможности объясниться. Не знаю, что еще сказать. – Голос у нее задрожал. – Знаю одно – я не могу без тебя жить. Прости, что я тебя обидела. И мне очень жаль, если то, что сказала Андреа, правда... что я нанесла тебе непоправимый урон.

– Ты с ней говорила?

Джулия кивнула.

– Она дала мне номер твоего телефона... новый номер. Я звонила тебе, но мобильник был выключен.

– Батарейка села, а подзарядки у меня в машине не оказалось. Что тебе сказала Андреа?

– Ничего конкретного. Сказала лишь, что все в шоке от того, что ты сделал. Я ничего не знаю, Макс. Что такого ужасного ты совершил из-за меня?

Он прерывисто вздохнул.

– Вовсе не из-за тебя. Я сам захотел это сделать. Просто я на тебе сорвался, потому что все, что задумал и что казалось мне удачным решением, обернулось неудачей. Я снова потерпел фиаско.

Он отвернулся и подошел к двери на террасу.

– Мэрфи? – удивился он, когда оттуда пулей вылетел пес, замахал хвостом и начал лизать ему руки. Присев на корточки, он обнял пса, а Джулия молча на них смотрела.

– Макс, пожалуйста, скажи мне, что же ты такое сделал, – очень тихо прошептала она.

Он сел на диван.

– Здесь невозможно жить с детьми. Девочкам негде спать, а Мэрфи превратит квартиру в помойку. И вообще я уже ее продал.