– После дождя в бухте так приятно пахнет, – сказала она. – Все пропитано свежестью и чистотой. Только людские души дождь не может очистить, – добавила она со вздохом.

Мне казалось, никогда прежде ее голос не звучал так устало и глухо. В темных глазах таилась печаль. Я не знала, что сказать, чем помочь ей. Бабуш ка вновь вздохнула и обхватила себя за плечи.

– Ты хорошо себя чувствуешь, бабушка? – подала голос я.

– Что? О да, конечно. Дай-ка посмотрю, что там с твоими боевыми ранами, – подошла она к Полу.

Пол отнял салфетки от губы и щеки, и мы с бабушкой принялись его рассматривать. Опухоль немного спала, но щека оставалась багровой, на нижней губе темнела ссадина.

Бабушка покачала головой, подошла к холодильнику, достала кусочек льда и завернула в салфетку.

– Прижми к щеке и держи, пока не станет слишком уж холодно, – распорядилась она. – Тогда прижми к губе. Потом опять к щеке, и так – пока лед не растает. Понял?

– Да, мэм, – кивнул Пол. – Я вам очень благодарен. И мне ужасно жаль, что все так вышло. Не надо было обращать внимания на этого Брауни.

На несколько мгновений взгляд бабушки Кэтрин, устремленный на Пола, стал жестким и пронзительным, потом смягчился.

– Если не обращать внимания на зло, оно завладеет миром, – заметила она. – Это, конечно, не значит, что надо без конца лезть в драки. Кулаки ничего не решают.

– Драться я больше не буду, – пообещал Пол.

Бабушка недоверчиво хмыкнула:

– Жаль, что мой благоверный не платил мне пен ни всякий раз, когда давал подобное обещание.

– Я привык держать обещания, – с достоинством возразил Пол.

Бабушка наконец улыбнулась:

– Посмотрим.

– Я пойду. – Пол поднялся. – Еще раз спасибо, миссис Лэндри.

Бабушка Кэтрин молча кивнула.

– Я провожу тебя до машины, – сказала я.

Выйдя на галерею, мы увидели, что дождь почти кончился. Небо по-прежнему было затянуто тучами, но машина Пола была хорошо видна в свете лампочки, висевшей на галерее. Пол, все еще прижимавший к щеке лед, свободной рукой сжал мою руку. Мы вместе спустились по ступенькам.

– Я чувствую себя последним кретином, – вздохнул он. – Надо же испортить такой прекрасный вечер!

– Ты тут ни при чем, – возразила я. – Всему виной Тёрнер Брауни. К тому же мы успели славно потанцевать.

– Здорово было, правда?

– Знаешь, это ведь мое первое настоящее свидание, – едва слышно произнесла я.

– Правда? А я думал, парни толпятся у твоих дверей и до меня ты вряд ли снизойдешь, – признался Пол. – Ты не представляешь, как долго я не решался подойти к тебе после школы с предложением проводить. Драка с Тёрнером Брауни – ерунда по сравнению с этим.

– Я знаю. У тебя тогда дрожали губы. Это было так мило.

– Правда? Если тебе это нравится, я останусь самым застенчивым из молодых людей, которых ты когда-либо видела.

– Надеюсь, застенчивость и сейчас, и потом не помешает тебе поцеловать меня!

Пол улыбнулся и тут же поморщился от боли в разбитой губе.

– Бедный мой, бедный, – прошептала я и нежно коснулась губами его ссадины.

Он блаженно зажмурил глаза:

– Вот самое лучшее на свете лекарство. Даже сна добья твоей бабушки с ним не сравнятся. Придется мне приходить сюда каждый день, чтобы ты меня вылечила.

– Тебе придется за это заплатить, – предупредила я.

– Чем же?

– Любовью.