Бьюкенену достался в наследство очень простой мир. Он был таким уже как минимум полвека, и все эти полвека становился все примитивнее и понятнее. Родился этот мир после второй мировой войны, когда планета, как в сказке, разделилась на три части. Первую составили свободные государства, вторую огнем и мечом собрал вокруг себя СССР – так что образовалась по-голливудски бинарная система «хороший-плохой» – а третий мир, куда вошли недоразвитые страны, во множестве образовавшиеся в результате освобождения колоний, был в лучшем случае на подхвате, когда у кого. Как в любом классическом фильме, злодей был беспросветно черен, при этом дьявольски силен и изворотлив. Но любой, кто смотрел хоть один остросюжетный фильм, знал, что это злодею не поможет. Человечеству просто надо было дождаться лидера с незамутненным восприятием, который догадался бы наложить киношную кальку на такую вроде бы сложную и запутанную картину мироздания. К счастью, долго ждать его не пришлось. Именно выходец из Голливуда нашел немного наивное, но точное определение для второго мира – «империя зла». И именно президент-актер заколотил крышку гроба этой империи.

Ее развалившиеся куски ухнули в третий мир, и отныне планета вполне по-библейски делилась на две части, на чистых и нечистых. Нечистыми управляли чистые, чистыми управляли США, а США управлял он, Майкл Бьюкенен. Выше него был только Господь Бог, и Бог велел ему вести человечество к пажитям небесным. Путь обещал быть гладким и прямым – большинство ведомых впечатляет естественная мощь пастыря, самых же неразумных должна вразумлять хорошая дубинка, необходимая каждому пастуху. В конце концов, по дубинке пастыря и узнают и отличают от овцы. А когда появляется вторая дубинка, это уже не смирная пастораль, а бардак с мордобитием.

Евразийский договор, о возможности которого президент не догадывался сам, и не получал никаких сигналов от помощников и советников, просто выбил его из седла. Россия, согласно всем раскладам, была давно и безнадежно списана со счетов. Принимать ее во внимание приходилось не столько из-за ее ядерного потенциала, который все стремительнее обращался в безвредный пар, сколько из необходимости сохранить саму Россию как буфер, смягчающий экспансионистские устремления ее ближайших соседей, в первую очередь Китая. На второй год своего президентства старый собачник Бьюкенен четко идентифицировал Россию с древним лабрадором Даффи, вошедшим в жизнь Бьюкененов на ее предпоследнем, индианском этапе. Последние годы пес большую часть времени дрых под столом в гостиной, время от времени звучно оскверняя воздух, но на вечерней прогулке норовил показать себя мачо-убийцей, оживленно переругивался со встречной молодежью и пытался лезть в драку с самыми задиристыми ее представителями. Жене и дочерям Майкла всегда удавалось вынуть из челюстей естественного отбора расхрабрившегося дурачка со стершимися зубами – так что Даффи не был переварен не чтящим седины ротвейлером, а дотянул до почтенных пятнадцати лет и должен был почить в мире и спокойствии под неизбежные, но светлые слезы домочадцев. Той же участи президент Бьюкенен искренне желал России – и надеялся, что ей хватит благоразумия не ускорять печального процесса.

Теперь Россия-Даффи, подобно мирной лайке из мерзкого фильма, которыми так увлекалась Дэзи, младшая дочь президента, превратилась в чудовищную тварь, пожирающую все, до чего может дотянуться – а для всего прочего отращивающую гигантских размеров щупальца.