Мне не терпелось навестить хозяйство Фарлея, но я удерживал себя. Само собой, у меня хватало здравого смысла, чтобы сообразить, почему меня туда так тянет. Но тот же здравый смысл подсказывал мне, что такая девушка, как Энн Фарлей, никогда не заинтересуется ковбоем, который зарабатывает сорок монет в месяц. Не заинтересуется, даже если он правильно говорит по-английски, — а я и того не умел.

С тех пор, как я вернулся, по хижине больше не стреляли, не находили мы и следов лошади в мокасинах.

Все было тихо-мирно. Но вот однажды утром мы обнаружили, что за ночь кто-то собрал стадо, которое мы гнали в сторону хижины. Этот кто-то угнал шестьдесят-семьдесят голов скота. Следы вели к югу.

— Надо бы собрать провизии, — сказал я Эдди. — Возможно, придется гнаться за ними несколько дней. — Так мы едем за ними?

Вскоре мы уже выехали из лагеря и поскакали по долине ручья Повешенной Женщины.

Однако это недолго занимало мои мысли. Большую часть времени я пытался связать воедино все нити.

Начать хотя бы с Джима Фарго… Если он и впрямь сыщик, то тогда понятно, откуда его знал адвокат Энн Фарлей. Фарго выслеживал Ван Боккелена. Но Ван Боккелена мы не видели с самой Дакоты, разве что я и в самом деле приметил на улице в Майлс-Сити именно его.

Но если Фарго из пинкертошек, то по идее он должен переключиться на поиски стада. Вообще-то пинкертошки, как правило, занимаются делами о налетах на поезда и чем-нибудь еще в этом роде, но порою берутся и за скотокрадов.

И далее: в Джимтауне я встретился с Дустером Вименом. Он работал на моего старого друга Тома Гетти, и у него водились деньжата. По слухам, и у Гетти денег хватало. Но откуда же эти деньги взялись? Не с неба же они упали?

Заново вспомнив все, что я знал о Гетти, я пришел к выводу: не исключено, что мой приятель заделался скотокрадом.

Но ни один вор не в состоянии понять, где он оплошал. Каждый воображает, что ему вечно все будет сходить с рук. Да и вообще, вором может стать либо первостатейный глупец, либо на редкость самолюбивый малый. Сдается мне, что это в конечном счете одно и то же.

Наши местные грабители-скотокрады, размышлял я, становятся все самоуверенней, все наглей. А излишне самоуверенный человек сам нарывается на неприятности. Эти парни привыкли пренебрежительно относиться к честным ковбоям. Но они не знают, каков честный ковбой, если его вывести из себя. Судя по разговорам Стюарта и Джастина, ребята уже начали нервничать. Во всяком случае, мне так показалось.

Но как я ни ломал себе голову, а объяснить, откуда взялась лошадь в мокасинах, так и не сумел. В одном я был уверен: она имеет отношение ко всему происходящему.

— Слушай, Пронто, — спросил Эдди, — а что будем делать, если отыщем стадо?

— Еще не решил. Может, поедем обратно и приведем кого-нибудь на подмогу. А может, сами с ними разберемся.

Эдди посмотрел на меня, но ничего не сказал.

Мы скакали по чудеснейшей в мире стране, как нельзя более подходящей для скотоводства. Правда, если год выдастся удачный… Надо, чтобы шли дожди или зимой выпал обильный снег, тогда и травы будет много, да еще какой. Грабители гнали стадо все выше и выше по ущелью Повешенной Женщины. Но куда они направлялись?

Вскоре в голове моей родилась догадка, догадка, граничащая с уверенностью.

— Да они же направляются к кургану Индейских Жен, — сообщил я Эдди, — а оттуда двинутся к Берложьим горам.

— Как ты думаешь, их много?

— Я видел следы четырех, а то и пяти всадников. Когда доберемся до кургана Индейских Жен, мы будем отставать от них не более, чем на час. Насколько я понимаю, эти парни вовсю погоняют стадо.