Из помятого седана выбрался второй придурок и перегородил маме путь. Он ей что-то сказал, наверняка, какую-то гнусность, но я не расслышала. У меня была возможность — бросить открытый багажник с вещами и бежать вверх по закругляющемуся коридору, тогда меня наверняка схватил бы третий. Он тоже вылез и нацелился в мою сторону. Низенький, с черными волосами, завязанными в пучок, и висящими на заду джинсами. Парень точно наглотался чего-то, он даже не мог отойти от капота, его качало. Так и стоял, навалившись задом на машину, и ухмыляясь глазел на меня. Но я не побежала, струсила.

Мне показалось вдруг, что весь мир вокруг исчез. Реальной была только бетонная коробка, несколько механизмов на колесах, и мы, впятером. И я вдруг представила, что так и будет продолжаться вечно, что никто никогда не выйдет из лифта и не приедет сюда на машине. Слишком тихо было, и слишком мы все застыли, в разных позах. Я испытала невероятный ужас, наверное, никогда до того я так не боялась, хотя в Клинике со мной много всякого происходило. Но в больничных условиях любая боль и страдание почти всегда прогнозируемы. Я знала заранее, что буду страдать, и готовила себя к этому. А еще я знала наверняка, что любая боль когда-нибудь кончается. Ты понимаешь, мой милый, что я имею в виду. Ты ведь знаком с болью не понаслышке.

А тут все складывалось иначе. Я паниковала, потому что не видела конца кошмару. Господи, как я тогда перепугалась… Еще недавно я была невероятной трусихой, Питер.

Но рассказ не обо мне.

Тут мамочка крикнула, чтобы я не двигалась с места. Казалось, она только заметила, что здоровый боров в красной безрукавке тащит к себе ее сумку, а второй, с сигаретой, подставил ножку, чтобы тележка не могла ехать дальше, и хихикает, точно отвратительный гном. Он хихикал и никак не мог остановиться, тоже, видимо, укололся или нюхнул чего-нибудь. Такая противная круглая рожа с усиками, глаза, как ржавые шляпки от гвоздей, и штук пять цепочек вокруг немытой шеи. Готовый актер для фильма про серийного убийцу.

Мама выпустила из рук сумку, так что длинный урод в безрукавке даже качнулся назад. Он ведь не ожидал, что добычу отпустят так легко. Точно так же он не ожидал, что ему покажут удостоверение. Я не знаю, что написано у мамы в этом кожаном портмоне, я никогда не лазила по ее карманам. Одновременно с удостоверением мама вытащила револьвер. Совсем малюсенький, он помещался в боковом отделении ее сумочки. Вот про револьвер я знала, такое не спрячешь. Мне категорически запрещалось к нему прикасаться, но я бы и без запретов не притронулась. Я же не мальчик, меня совсем не тянет к оружию.

Мама сказала длинному, чтобы он медленно поставил сумку на землю и лег лицом вниз. Наверное, она произнесла это недостаточно грозно, ведь мама не училась в полицейской академии, хотя сейчас я уже ни в чем не уверена. Так или иначе, бандиты не испугались. Им показалось смешным, что пухлогубая дамочка с испуганными близорукими глазами тычет игрушечной пушкой и размахивает корочками. Возможно, они и читать не умели.

Усатый гном заржал еще громче и шагнул вперед. Мама прострелила ему ногу. Потом она повернулась и дважды выстрелила в того вислозадого, что подпирал автомобиль. Этот качающийся тип, с хвостиком на затылке, успел вынуть пушку. И не маленький револьверчик, как у мамы, а тяжелый «Глок». Впрочем, мама не попала в него. Двумя выстрелами она разбила им лобовое стекло и фару. Вислозадый выпустил пистолет и быстренько улегся на бетон, укрывая голову руками. Длинный, с баулом в руках, нерешительно опустился на колени, а противный гном катался на спине, обняв коленку, и вопил, что «выпустит из этой сучки кишки».

На выстрелы прибежали копы и всех, включая меня, положили на пол. Я долго ждала маму в коридоре участка, за компанию с лихими подружками байкеров, проломивших витрину в Экспоцентре. Питер, меня колотило так, что я не могла удержать в руке стаканчик с кофе.