— Хорошо, не будем говорить о манерах этой молодой особы. Но я надеюсь, вы, по крайней мере, не станете защищать вашей связи с ней. Надеюсь, вы еще не настолько потеряли всякое приличие, чтобы находить возможным или удобным для вашей матери оставаться под одной кровлей с падшей девицей, встречаться с ней каждый день и каждый час?

Она ждала ответа, но его не последовало.

— Я спрашиваю у вас простую вещь: хотите вы этого или нет?

— Думаю, что нет, — ответил он мрачно.

— А мне кажется, вам бы очень хотелось, чтобы я уехала отсюда и оставила вас вдвоем с вашей порочной подругой.

Реакции снова не последовало. Мистер Беллингам сердился и про себя винил во всем Руфь.

Наконец он заговорил:

— Матушка, ваш отъезд не выведет меня из затруднительного положения. И после всех ваших забот я меньше всего хотел бы обидеть вас или избавиться от вашего присутствия. Но я должен сказать вам, что Руфь вовсе не до такой степени заслуживает порицания, как вы представляете. Я и сам был бы рад больше не видеть ее, но скажите, как мне это устроить, чтобы не повести себя некрасиво? Но только избавьте меня от всего этого, пока я еще так слаб. Отдаю себя в полное ваше распоряжение. Удалите ее, если хотите, только уладьте все как-нибудь честно и благородно. И не говорите мне об этом ни слова. Я не могу этого выносить. Дайте же мне покоя, не надоедайте вашими наставлениями, пока я прикован к проклятому месту и пока я решительно не в силах отогнать от себя неприятные мысли.

— Мой милый Генри, положись на меня!

— Ни слова более, матушка! Это скверное дело. Трудно мне не упрекать себя за него. Я не хочу об этом думать.

— Не будь так строг к себе, мой милый, пока ты еще так слаб. Конечно, можно раскаиваться, но что касается меня, то я твердо убеждена: это она своим кокетством увлекла тебя. Тем не менее, как ты говоришь, все нужно уладить честно и благородно. Признаюсь, я была весьма огорчена, когда в первый раз услыхала об этой истории. Но когда я увидела эту девчонку… Впрочем, если это тебе досаждает, я не буду говорить о ней ни слова. Я только благодарю Всевышнего, что Он открыл тебе глаза!

Она села и замолчала. Потом, подумав немного, велела принести свой письменный прибор и принялась что-то писать. Сын ее становился между тем все беспокойнее, им овладело какое-то нервное раздражение.

— Матушка, эта история надоела мне до смерти, я не могу прекратить о ней думать.

— Предоставь это дело мне. Я все устрою как нельзя лучше.

— Не уехать ли нам отсюда сегодня же ночью? В другом месте эти мысли не будут так мучить меня. Я ни за что не хотел бы еще раз увидеть ее. Я боюсь сцены, а между тем мне кажется, что я должен бы ее повидать, — нужно же объясниться.

— О, об этом и думать нечего, Генри. Лучше поскорей уедем отсюда, — сказала миссис Беллингам, испугавшись одной мысли об их свидании. — Через какие-нибудь полчаса мы можем отправиться, а к ночи уже будем в Пентрвелсе. Теперь еще только три часа, а вечера нынче длинные. Симпсон может остаться здесь и окончить укладку вещей без нас, потом она отправится прямо в Лондон и там нас встретит. Макдональд и сиделка поедут с нами. Но в состоянии ли ты вынести эту дорогу, ведь тут целых двадцать миль! Как ты думаешь?

Мистер Беллингам был готов на все, лишь бы избавиться от неловкости. Он чувствовал, что ведет себя по отношению к Руфи не так, как следует, но как именно следовало вести себя, он не понимал.