– Однако! – заметил Олег Иванович. – После этого он их послал?

– Нет.

«ЯНСЕН. Мы принимаем ваши условия. Вам будут даны самые широкие полномочия вплоть до применения оружия в случае возникновения угрозы безопасности Томаса Ребане. Оружие с соответствующим разрешением вы получите. К работе вы должны приступить сегодня же.

ПАСТУХОВ. Не спешите, господин Янсен. Ваше предложение было для нас совершенно неожиданным. Мы должны подумать.

ЯНСЕН. Жду вашего ответа…»

– Они, разумеется, согласились?

– Им пришлось это сделать.

– Почему – пришлось?

– Дочитайте. Поговорим потом.

«В этом разговоре обращают на себя внимание три обстоятельства.

Первое. Несмотря на то, что правительство Эстонии еще не приняло решения о торжественном перезахоронении останков Альфонса Ребане, Янсен говорил об этом как о свершившемся факте. Совершенно очевидно, что он обладал информацией о том, что это решение будет принято в ближайшее время.

Второе. Не исключено, что муниципалитет города Аугсбурга уже дал положительный ответ на просьбу Томаса Ребане забрать останки Альфонса Ребане для перевозки в Таллин, и Янсен об этом ответе знал.

Третье. Сумма гонорара, запрошенная Злотниковым (как он сам позже сказал „от балды“), представлялась совершенно несообразной характеру работы. Однако, Янсен согласился на нее без малейших колебаний и гарантировал немедленную ее выплату без всякого документального оформления. Мотивы его решения в целом не вполне понятны, но один вывод очевиден: в акции, которую реализует Национально‑патриотический союз, Томасу Ребане отводится какая‑то очень важная или даже главная роль, при этом сам он ни в какие планы не посвящен и используется втемную.

В этой ситуации я счел целесообразным ввести Пастухова, Злотникова и Мухина в ближайшее окружение Томаса Ребане с тем, чтобы получать от них оперативную информацию, которая дала бы нам возможность выявить механизм акции. Но Пастухов заявил, что они не намерены соглашаться ни на какие условия национал‑патриотов, а торговались с единственной целью прокачать Янсена. И теперь, когда это сделано, они немедленно уезжают из Эстонии. Мои попытки приказать были ими проигнорированы на том основании, что они давно уже не служат в армии и отдавать им приказы не может никто. Лишь после того, как я поделился с ними всем объемом имевшейся у меня информации и обрисовал серьезность обстановки, они дали согласие на участие в оперативной комбинации.

В тот же день Пастухов, Мухин и Злотников переехали в гостиницу „Вира“, где для Томаса Ребане были сняты апартаменты. Полученные от Юргена Янсена сто тысяч долларов они передали мне на хранение с тем, чтобы я вернул им эти деньги после их возвращения в Москву либо же передал их семьям, если они не вернутся…»

Олег Иванович дочитал докладную и потянулся вынуть дискету из компьютера, но Нифонтов остановил его:

– Она нам еще понадобится. Теперь я готов ответить на все ваши вопросы.

– Почему вы не доложили мне об этом раньше?

– Не видел необходимости. Ситуация не критическая.

– Вы так считаете? – усомнился Олег Иванович. – А купчие этого эсэсовца? Это же действительно политическая бомба огромной силы!

– Она обезврежена. И сделал это Томас Ребане.

– Каким образом? Уничтожил купчие? Но их копии есть в нотариате.

– Нет. Весь архив таллинского нотариата сгорел в войну. Эти купчие уникальны.

– Отказался от наследства в пользу государства? Никогда не поверю.