— Вы тогда и впрямь собирались убить Сишена?

— О нет, и в мыслях такого не было, хоть и приятно мне было поглядеть, как чудище жуткое от страху трясется!

— Видать, вы здорово недолюбливаете осириан, хоть и работали на одного из них.

— Пришлось, ибо стоило ему раз лапы свои наложить на кормило власти, как обрел он такое могущество над всеми нами благодаря талантам своим пленительным, что ни о чем уже мог не беспокоиться, хоть многие из нас и считали тайком, что безрассудным курсом его плывем мы прямиком к гибели, как и взаправду оказалось. Не выпади ему на костях богини Давии пустышки, прекратив существованье его, понуждал бы он нас противостоять вам до самого последнего человека.

— А что вы хотели сделать с Таджди и мной?

— Похитить, а если б не вышло — жизни лишить. Верю я, что не держите вы на нас зла, ибо делали мы лишь то, что Шиафази приказывал, и уклониться от приказаний оных никак не могли из-за хватки той мысленной, в коей удерживал он нас. Благодаря знакомствам своим на Земле, сразу прознал он про замысел Игора Эштайна Сунгар исследовать и расставил силки свои соответственно.

Дальнейший рассказ Гизила прояснил множество закулисных делишек Кольца янру — организации, в которую входили земляне, осириане и кришняне: как они, еще на Земле, похитили Штайна и подвергли псевдогипнозу; как под именем Визгаша внедрили Гизила в Новуресифи высматривать людей, идущих по следу Штайна, и так далее.

— …Один из главарей Кольца оного — важный чин с корабля того межпланетного — стайшинеханик, так, по-моему… Что там такое?

Бешеный рев из каюты возвестил, что амазонки наконец догадались, как бессовестно их надули.

Два десятиночия спустя «Ярс» вошел в шумную маджбурскую гавань, снесенный по пути с курса хвостом первого в сезоне урагана и дважды уклонившийся от неопознанных флотов на горизонте.

Барнвельт с Тангалоа сошли на берег, волоча под руки Штайна и оставив Гизила на корабле за старшего. В конце плавания Барнвельт уже совсем другими глазами смотрел на экс-пирата, начиная испытывать к нему самое настоящее уважение, несмотря на его типично кришнянские величественные манеры, преступное прошлое и неоднократные попытки его, Барнвельта, убить.

Направились они прямиком в контору Горбоваста, официального агента службы безопасности межпланетных перевозок.

— Боги вы мои! — опешил Горбоваст, которого этот визит настолько выбил из колеи, что заставил даже позабыть об обычной учтивости. — Флот вольного города два дня тому назад прибыл с некой дикой и невероятной сказкою, будто оба вы флот возглавили триумфально супротив Сунгара, а потом, после спора какого-то темного со старою Альванди, увязали ее, словно унху на базаре, угнали корабль сурускандский с экипажем пиратским и как в воду канули. И вот вы и сами тут! Что ж побудило мужа, о честности коего легенды слагают, плащ свой вывернуть по моде столь удивительной?

Барнвельт рассказал уполномоченному о планах королевы перебить пленных сунгарцев.

— О, — поразился Горбоваст, — не зря молва идет, что одним идеалам вы подвластны! А кто сей оборванец в оковах? Запрещается в городе вольном помимо закона силою свободных людей удерживать, пусть даже и землян…

— А это, — пояснил Барнвельт, — тот самый Штайн, за которым мы охотились.

— Никак сам Игор Эштайн!

— Он самый. Кольцо янру его похитило, а осирианин из этого Кольца силой мысленного внушения превратил его в пирата, так что теперь он даже старых друзей не узнает.