Мальчишки, нарвав травы, устроили Катьке постель в лодке. А сами улеглись на берегу, постелив на землю мотоциклетные куртки.

Ночь была теплая. Тучи разошлись. Высоко в небе мерцали звезды. Орешкина лежала на дне лодки и думала о Светке, о Лике, о Ленке, о Димке Молодцове, о странных "космонавтах"… Незаметно для себя она уснула.

Наутро Егор опять принялся чинить мотор и чинил его да вечера. Когда мотор наконец-то заработал, солнце уже клонилось к горизонту.

А когда ребята вернулись в Гусь-Франковск, на небе снова горели звезды.

Подходя к Светкиному дому, Катька предвкушала, как она сейчас будет рассказывать Лике о своих приключениях.

Но Соломатиной дома не было. Орешкина пошла в пристройку, к Вадиму Черткову. Он что-то набирал на своем ноутбуке.

— А, Катя! — повернул Чертков голову от экрана. — А где Лика?

Я у вас хотела об этом узнать.

Она же за тобой на остров поплыла.

На остров?

Ну да. На моей лодке. — И Чертков рассказал, как было дело. — … Я думал, вы вместе вернулись, — закончил он свой рассказ.

Нет, я ее вообще не видела.

Ну, значит, разминулись по дороге. Скоро, наверное, появится.

Но Соломатина не появилась.

Наступила ночь. Катька с тяжелым сердцем легла спать.

Утром Соломатина тоже не появилась.

Орешкина не на шутку встревожилась. А вдруг Лика утонула?.. Конечно, она отличная пловчиха, но ведь и отличные пловчихи тонут…

И к полудню Соломатина не появилась. Зато? появились братья Виноградовы. По дороге в милицию Катька рассказала им об исчезновении Лики.

— И все из-за вашего дурацкого прикола, — прибавила она в конце.

Никита почесал затылок.

Да, обломчик вышел.

Если она была у Сидорчука, то нам с Ником к нему лучше не соваться, — с опаской сказал Егор.

— Верно, — кивнул Никита. — Мы, пожалуй, тебя тут подождем.

Орешкина вошла в милицейский дворик" Шпаков и Шмаков, сидя на скамейке, на этот раз играли в карты. А майор Сидорчук, сидя себя кабинете, хлебал куриный суп с лапшой. — Явилась пропащая душа, — подмигнул он

Катьке.

— Супчику хочешь?

— Нет, спасибо.

— А где братья-разбойники?.. Ох, уж я им хвосты-то накручу. — Он протянул Орешкиной чистый лист бумаги и ручку. — На пиши.

— Что писать? — не поняла Катька.

— Заявление.

— Какое заявление?

— Ты зачем пришла, чудо в перьях? — усмехнулся Сидорчук. — Чтоб на братьев Виноградовых пожаловаться. Так?

— Нет, не так. — Орешкина отодвинула листок в сторону. — Я не собираюсь жаловаться. Я к вам по другому делу. Моя подруга Лика пропала.

Майор раскатисто захохотал.

— Ой, не могу… Ну, насмешила… — приговаривал он, вытирая выступившие от смеха слезы.

— И ничего смешного тут нет, — хмуро сказала Катька. — Она на Монастырский остров вчера поплыла. И до сих пор не вернулась.

— Ох, девчата, девчата, — вздохнул Сидорчук. — И откуда вы только взялись на мою голову?

— Из Питера, — тоже вздохнула Орешкина.

— "Из Питера", — передразнил ее майор. — У вас что, в Питере все такие?

— Какие?

— Вот такие. — Сидорчук громко постучал костяшками пальцев по голове, а затем, еще громче, по столу. Звук был один и тот же.

В открытое окно заглянули Шпаков со Шмаковым.