Откуда ей было знать, что творилось в голове у капитана Ананасова! Секретарша покойного нотариуса Штокенвассера была девушка скромная, тихая и непьющая, и она не могла себе даже отдаленно представить, что творилось сегодня у него в голове.

 В голове у него лязгали гусеницами самоходные артиллерийские установки, ревели на крутых виражах тяжелые гоночные мотоциклы, заходили на посадку сверхзвуковые истребители.

 "Ох, зря я добавил вермут! - тоскливо думал Ананасов. - Ну, пил бы и пил себе водку, как культурный человек, так нет же, понадобилось водку с вермутом мешать! А все Гудронов, Джеймс Бонд хренов! Смешать, говорит, но не взбалтывать! А теперь такое чувство, как будто мне мозги взболтали!"

 - Что вы шепчете? - Ананасов с отвращением посмотрел на свидетельницу, прикрыл глаза, подумав, как было бы хорошо, если бы эта свидетельница сейчас мирно исчезла, а сам он оказался бы дома, и перед ним стояла бы запотевшая бутылка боржома.., однако когда он снова открыл глаза, все осталось по-прежнему - он находился в кабинете убитого нотариуса, перед ним сидела секретарша Штокенвассера, бледная запуганная девица в круглых очках, и давала показания по делу об убийстве своего шефа.

 - Я.., я не шепчу... - проговорила девица слабым срывающимся голоском, - и не кричу...

 - И не спорьте! - рявкнул капитан и сморщился от боли.

 - Итак, - продолжил он, взяв себя в руки, - значит, последней вошла в кабинет госпожа Свириденко?

 - Свириденко, - испуганно подтвердила секретарша, - Калерия Ивановна Свириденко. Сначала я совершенно не волновалась, спокойно ждала новых распоряжений, но никаких распоряжений не поступало, а потом пришел господин Хруст...

 - Кто? - удивленно переспросил Ананасов и снова схватился за мучительно ноющую голову.

 - Хруст, очень крупный бизнесмен.., он заранее договорился с Михаилом Рудольфовичем...

 Произнеся имя своего покойного шефа, свидетельница вспомнила о понесенной утрате, всхлипнула и уткнулась в кружевной платочек.

 Ананасов тяжело вздохнул, сжал ладонями виски и с видимым усилием проговорил:

 - И не ревите! Дома будете реветь, а здесь вы должны давать показания!

 Девица еще раз испуганно всхлипнула, высморкалась и продолжила:

 - Пришел господин Хруст, и я сообщила об этом Михаилу Рудольфовичу.., дело в том, что господин Хруст очень не любит ждать, тем более, что он заранее договорился...

 - Ясно, - проговорил Ананасов, при этом он опрометчиво кивнул, отчего его несчастная голова едва не отвалилась.

 - Так вот, Михаил Рудольфович ничего не ответил, и это мне показалось подозрительным...

 - Еще бы! - на этот раз капитан воздержался от неосторожных движений. А что же вы к нему сразу в кабинет не вошли?

 - Дело в том, - девица слегка оживилась, - что Михаил Рудольфович очень не любит.., то есть не любил, когда его прерывают.., когда к нему входят без разрешения. Но и господин Хруст начал нервничать.., поэтому я еще немножко подождала и все-таки вошла в кабинет.., а там.., а тут... - девица не выдержала и наконец со вкусом зарыдала.

 - Не ревите, я сказал! - прикрикнул на нее Ананасов и снова схватился за голову. - Вот, блин, свидетельница попалась! Да что же вы так убиваетесь? Он вам что - родственник или, может быть, любовник?

 - Да вы что? - возмутилась секретарша сквозь слезы. - Как вы могли так подумать? Ему ведь было очень много лет!

 - Разные старички бывают, - капитан пожал плечами и, заглянув в свои записи, добавил:

 - Да и не так уж много - всего-то пятьдесят пять...

 С точки зрения свидетельницы что пятьдесят пять, что девяносто пять одинаково глубокая старость, но спорить с суровым милицейским капитаном она не стала.