Невестка оказалась очень нехорошей женщиной, она делала всяческие гадости Галине Павловне и настраивала сына против нее.

 Лола подумала, что если бы ей пришлось жить в одной комнате со свекровью, то вряд ли она относилась бы к той с любовью.

 - Они ссорились, продолжала старуха, и она, Галина Павловна, всегда заступалась за сына.

 Все ясно, подумала Лола, она бесконечно вклинивалась между молодыми, не давала ни слова сказать, ни одним побыть.

 И однажды невестка ушла, продолжала старуха, а сын так переживал, что у него случился инфаркт. Оказалось, это наследственное.

 Тетя Каля сочувственно поцокала языком. Старуха сорвалась с места и стремительно метнулась к шкафу. Вообще для женщины такого преклонного возраста она была удивительно подвижна, вот только с головой явно не все в порядке. Старуха вытащила старый альбом для фотографий, в потертом плюшевом переплете когда-то малинового цвета. На первой же странице оказался вложен довольно большой портрет мужчины в траурной рамке. Тетя Каля схватила фото и впилась в него взором, потом оглянулась на Лолу и покачала головой: не тот, мол. Лола и сама понимала, что старухин сын это совершенно не тот Дубов, который был им нужен.

 Тетя Каля машинально рассматривала снимки, старушка, не умолкая, вещала что-то свое.

 - Скажите, - внезапно изменившимся голосом спросила Калерия, - а это кто?

 На снимке была большая группа молодых людей в летней одежде.

 - А это Толино двадцатилетие они справляли на даче, - толково ответила старуха, - вот Толик, а это друг его, самый близкий, со школы они еще дружили, тоже Толя, Сомов...

 Лола взглянула на тетку, та подмигнула в ответ: тот самый, ее второй муж, который представлялся Анатолием Дубовым! Они на верном пути.

 - Так расстраивался, когда Толя умер, помогал мне с похоронами... вспоминала старушка, - невестка-то, злодейка, даже на кладбище не явилась, совесть видно мучила... И потом Толик не забывал меня, заезжал;..

 - Точно его Анатолием звали? - настойчиво спрашивала Лола.

 - Конечно, вот между ними Ирочка стоит, так она все смеялась, что желание загадывать нужно...

 Старуха тут же принялась петь дифирамбы неизвестной Ирочке и сетовать, что не она стала ее невесткой, как вдруг открылась дверь и на пороге появилась соседка. Выглядела она еще более неряшливо, в зубах дымилась сигарета и попахивало от нее спиртным. Лицо ее, и до этого нездорового цвета и слегка одутловатое, от злости покрылось багровым румянцем.

 - Это кто ж такие! - закричала она. - Галина Паллна, ну сколько ж раз вам говорить, чтобы двери никому не открывали? Ведь всякую шваль пускаете, обнесут ведь квартиру на фиг!

 Старушка тут же вздрогнула и поглядела виновато.

 - Но-но, - тетя Каля обиделась и начала было приподниматься, - ты не очень-то насчет швали...

 Но Лола тут же подхватилась и увлекла соседку на кухню.

 - Мы из социальной службы! - сообщила она.

 - Ха! - отреагировала соседка. - Сроду к ней из этой службы никто не ходит! Я за старухой и убираю, и еду готовлю. Ей дай волю - одними конфетами питаться будет! Никого мы не приглашали, не знаю, что вам от старухи надо, так что мотайте отсюда, да глядите не прихватите у бабки кой-чего!

 А то милицию вызову!

 - Ну-ну, - медленно протянула Лола, - станет милиция с тобой, с пьяницей, разговаривать.

 - Чего? Да я пива выпила всего бутылку! - возмутилась соседка.

 - Ну-ну, значит пиво-то на вчерашние дрожжи упало, так?

 - А тебе какое дело? - угрюмо буркнула соседка.

 - Работаешь где, Вера? - спросила Лола, доставая сигареты.

 - И опять не твое дело! - рассердилась Верка, жадно глядя на красивую пачку. - Ты мне документ предъявила, чтобы вопросы задавать?

 И Лола достала самый действенный документ пятидесятидолларовую бумажку.