— Ты сумасшедший.

Она стояла рядом с ним, бледная как полотно.

— Ты сошел с ума, Люк… Я не думала…

Он улыбнулся и поцеловал ее. Она увидела в его глазах то страстное желание, которое заставило ее вспомнить слова Данти: «Сейчас он больше всего на свете хочет обладать вами».

— Ты теперь Мэдиссон, — торжественно произнес он, — тебе принадлежит все, а я, как говорит старый Байрд, «дитя бедных».

И даже она не могла представить себе, насколько пророческими оказались эти шутливые слова!

6

Самое сокровенное желание Люка Мэдиссона должно было исполниться этим солнечным днем. Маргарита — жена, Маргарита — товарищ, Маргарита — венец его жизни. Сегодня. В два часа дня.

Утром он зашел в бюро. Поверенный уже ждал его.

— Люк, я считаю, что ты самый большой дурак на свете… Да, конечно, я знаю, что Маргарита великолепная девушка и заслуживает полного доверия, но разве ты сам не понимаешь, что совершаешь феноменальную глупость? Предположим, она умрет без завещания…

— Я не желаю об этом думать, Джек, — перебил его Люк. — Я люблю тебя как друга детства, уважаю как юриста, но в этом деле…

— Да выслушай же…

— И слушать нечего. Жена имеет право на часть состояния мужа…

— Часть! — закричал Джек, — идиот! А она получила все!

Еще немного, и они бы впервые в жизни серьезно разругались.

После ухода Джека скверное настроение жениха усугубилось деловым пессимизмом мистера Стиля.

— Я считаю, мистер Мэдиссон, — сказал тот, — что наши убытки непомерно велики. Нам следует бросить спекуляцию акциями.

— Совершенно с вами согласен.

Он не хотел признаться, что начал спекулировать на акциях только благодаря настойчивым уговорам Рекса.

— Сколько у нас убытку? — спросил Люк.

— Семьдесят девять тысяч шестьсот сорок фунтов, — выразительно ответил управляющий.

— Хорошо, выпишите чек.

Стиль вышел. Люк посмотрел на часы и улыбнулся. До двух оставалось не так уж много времени… Мысль о том, что там будет и Данти, заставила его нахмуриться, но… что ж, друг покойного брата… Ладно…

Вторым свидетелем был мистер Стиль. Он только что хотел напомнить ему об этом, как управляющий сам вошел в комнату.

— Вас хочет видеть какой-то Левинг. Он говорит, что пришел от Ганнера.

— Ганнер? — Люк не мог сразу вспомнить. — Ах, да, тот самый несчастный вор… пусть войдет.

В комнату вошел нервной походкой худой, потрепанный человек. Его глубоко посаженные глаза имели какое-то звериное выражение. Он оглянулся кругом, как бы оценивая каждую вещь.

— Я бы хотел поговорить с вами без свидетелей, сэр, — сказал он хрипло.

Мистер Стиль удалился с явной неохотой.

— Садитесь.

— Ганнер влип, — начал посетитель.

— Вы пришли от него?

Левинг говорил очень медленно, тоном человека, который каждую минуту ожидает, что его уличат во лжи.

— Да… Несколько фунтов могли бы ему… помочь… Нужен адвокат… «Воробей» говорит, что это может помочь…

— Кто такой «Воробей»?

На лице Левинга появилось подобие улыбки.

— Это лягавый… Сыщик… Его зовут Байрд.