Центр управления полетами (ЦУП) им. Линдона Джонсона стал одним из самых больших и интеллектуально развивающих учебных классов в мире. Каждый в центре обладает высокой, полученной ценой больших усилий, квалификацией в определенной технической области. Как пауки, тонко чувствующие малейшую вибрацию своей паутины, эти специалисты готовы накинуться на любые задачи и эффективно расправиться с ними. Оператор связи, конечно, не обладает такой глубиной технических знаний, но зато служит голосом, приводящим всю машину в движение. Я начал работать там в 1996 г. и быстро осознал, что, даже совершив всего один полет в космос, вижу теперь изнутри, о выполнении каких действий и, что одинаково важно, когда именно имеет смысл просить команду, находящуюся в космосе. Если кто-то из экспертов в Центре управления предлагает команде выполнить некое действие, я правильно оценю логистические сложности, которые могут возникнуть и о которых человек, не бывавший в космосе, даже не догадывается. Аналогично члены команды знают, что я смогу понять и проникнуться их нуждами и трудностями, потому что я сам был в космосе. Оператор связи не столько посредник, сколько толкователь или переводчик, который постоянно анализирует все меняющиеся исходные данные и факторы и очень быстро принимает бесконечное число решений, которые затем передает членам экипажа или наземным службам в Хьюстоне. Это все равно что в футболе быть тренером, игроком, водоносом и чирлидером одновременно.

В течение года я работал старшим оператором связи и обеспечивал связь в общей сложности в 25 полетах шаттлов. В этой работе был только один недостаток: если старт задерживался, а это достаточно часто случалось на мысе Канаверал из-за погоды, о семейных планах на выходные можно было забыть. Тем не менее я относился к этому назначению как к очень выгодному для меня, которое мне давало возможность постоянно узнавать что-то новое. Я научился резюмировать и извлекать главное из изобилующих сокращениями и техническими терминами обсуждений, которые проходили по внутренней связи Центра управления полетами, чтобы передать экипажу только важную информацию и сделать это ясно, понятно и с долей, я надеюсь, хорошего юмора. Если я не находился перед пультом, я тренировался с членами экипажей, чтобы собственными глазами видеть, как астронавты взаимодействуют и в чем заключаются сильные и слабые стороны каждого из них, — эти тренировки должны были помочь мне в дальнейшем давать эффективные рекомендации экипажу, когда он будет в космосе. Кроме того, благодаря совместным тренировкам я поддерживал свой уровень подготовки и осваивал работу со сложным оборудованием и аппаратурой. Я любил эту работу еще и потому, что мог чувствовать, видеть и помнить свой непосредственный вклад в каждую космическую миссию. После очередной посадки, когда на стене Центра управления полетами появлялась новая почетная табличка с именами членов команды, я мог поднять глаза и увидеть не просто яркий символ общего успеха, но и личный символ пройденных испытаний, преодоленных трудностей и практически невозможных достижений.

Когда в апреле 2011 г. я снова полетел в космос в составе миссии STS-100, я уже гораздо полнее представлял себе всю сложную мозаику космического полета, а не только свою маленькую роль в ней. Не буду обманывать, что не обрадовался бы шансу отправиться в космос раньше (понятно, что американские астронавты имели приоритет при распределении полетов шаттлов, ведь эти космические корабли производились в США и принадлежали американскому государству). Однако, вне всякого сомнения, работа в наземных службах в шестилетний период между первым и вторым полетами сделала меня более совершенным астронавтом, человеком, способным принести пользу как на Земле, так и вне ее.