Чуть дольше он задержался у входа в кают-компанию. Вернее, у неровной синей заплаты на месте входа. От стен кают-компании осталось не так много, так что проще оказалось просто отсечь все помещение, задраив вход. В космосе поневоле приходится выбирать простейшее и быстрейшее решение — ремонтом проще заниматься в менее враждебной среде, над гравибассейном. При всем своем унынии Брим не удержался от улыбки при мысли о Гримсби. Старого стюарда замуровало одним из первых же попаданий в буфетной — где он благополучно и проспал остаток боя. Они нашли его только наутро, отдохнувшим и благостным. Одним словом, Гримсби спасся.

Вверх по трапу, мимо обугленной ниши, бывшей когда-то кабинетом Коллингсвуд… и вот он уже стоит в искореженной клетке, которую они (скорее по привычке) продолжали называть мостиком. Теперь погасли даже те немногие пульты, что пережили бой. Большая часть остальных исчезла — либо разбитая разлагателями Валентина, либо демонтированная отчаянно нуждающимися в запасных частях интендантами с поддерживающих блокаду поблизости имперских кораблей, стервятниками слетевшимися на поле боя еще до того, как Т-83 решено было отправить на слом. Брим медленно подошел к правому пилотскому пульту — самый ценный, он тем не менее сохранился, поскольку использовался при посадке. Он повернул регулятор фонарика на полную мощность, потом растопил ледяную корку, намерзшую на потрескавшихся гиперэкранах перед ним. На улице уже стемнело, но снег прекратился, и тучи разошлись немного. Под столбами с вездесущими лампами Карлссона желтели на земле круги света.

Когда глаза его привыкли немного к темноте, он разглядел на носовой палубе почернелый круг на месте, где некогда находилась башня «А». Это напомнило ему о Фурье, погибшей в огне, как и большая часть ее любимых орудий. В смерти своей она оказалась рядом с Мальдивой, плывя в просторах космоса к вечному миру — если он и существует где-то. От пульта Теады не осталось ничего, но его детали наверняка служат теперь на дюжине разных кораблей Имперского Флота, так что можно было считать, что он спасся — как и сам юный пилот. Конечно, ему предстояло еще долгое выздоровление до того, когда он снова сможет занять место за пультом. И все же он выжил — в основном благодаря быстрым и решительным действиям адмирала Пенды, в результате которых раненых перенесли из переполненного лазарета Флинна в великолепно оборудованный госпиталь на борту «Беньюэлля».

Он опустился в кресло, чтобы подождать бригадира разделочной команды, припоминая, как всего несколько метациклов назад ему пришлось использовать все свое мастерство, если не больше, сражаясь с этим пультом при посадке на буксире у двух мощных космических спасателей. Он тряхнул головой — все это казалось каким-то неправдоподобным: сначала ревущий, огненный хаос аварийной посадки на буксире, а теперь вот — мертвая тишина на мостике.

Он ждал и думал о том, что еще приготовила ему Леди Судьба. Одно ясно: «Свирепому» рулевой уже не понадобится. Его запрос в управление насчет офицерских вакансий пока не дал никаких результатов. Ему вежливо сообщили, что приказ на его счет готовится — и ни слова о том, когда и какой. Наверное, завтра на церемонии награждения что-нибудь да узнает, решил он, потом снова покачал головой. Почему-то с момента, когда он узнал, что принц Онрад решил провести награждение на родной их базе, а не на Авалоне, предстоящая церемония немного пугала его. Впрочем, в решении принца имелась и своя логика — Авалону к парадным церемониям не привыкать, а здесь, на окраинном форпосте империи, ей не грозит опасность затеряться в бесконечной череде празднеств. Он усмехнулся в темноте. Он вдруг понял, что ему в общем-то все равно. Достаточно и того, что впереди что-то новое. В настоящий момент он был рад уже возможности побыть немного одному — немыслимая роскошь для боевого пилота.