И вправду лекция, подумала Мэдди. Пусть и не неприличная, как разговоры о превращении, но…

Одноглазый рассказывал:

— Чары, как ты знаешь, могут спать годами. Как этот холм спал долгие годы. Я всегда подозревал, что, когда одно проснется, другое ненамного отстанет от него.

Он остановился, чтобы набить трубку. Его пальцы немного дрожали, когда он вминал в чашу курительную траву. Стая гусей, вытянувшись клином, пролетела мимо, к Хиндарфьяллу. Мэдди проследила за птицами, и у нее внезапно мороз пробежал по коже. Лето давно кончилось, и осень скоро уступит место зиме. Почему-то от этой мысли девочка чуть не расплакалась.

— Этот ваш холм, — наконец произнес Одноглазый. — Долгое время он спал так тихо, и я даже подумал, что, быть может, неправильно прочитал знаки и это всего лишь очередной аккуратный курган Древних дней, как я изначально и подозревал. Видишь ли, множество других холмов — и родников, и каменных кругов, и менгиров, и пещер, и колодцев — давало те же знаки, но в итоге оказывалось пустышкой. Но когда я нашел тебя… с той рунной меткой… — Он резко замолчал и сделал ей знак прислушаться. — Ты слышала?

Мэдди покачала головой.

— Мне показалось, я слышал…

Одноглазый подумал, что это похоже на жужжание пчел. Рой пчел, запертый под землей. Что-то, что стремится разрушить стены темницы…

Какое-то мгновение Мэдди раздумывала, не спросить ли его, что значит «с той рунной меткой». Но она впервые видела своего старого друга таким взволнованным, он был настолько не в своей тарелке, что девочка поняла: лучше дать ему время.

Он снова посмотрел на холм Красной Лошади и на вздыбленную Лошадь, залитую утренним солнцем. «Такая красивая, — подумал чужак. — Такая красивая… и такая смертоносная».

— Не понимаю, как вы здесь живете, — произнес он, — учитывая, что спрятано под холмом.

— Ты о сокровище? — выдохнула Мэдди, которая никогда не забывала сказки о зарытом золоте.

Одноглазый задумчиво улыбнулся ей.

— Так оно правда здесь?

— Оно здесь, — признал Одноглазый. — Оно пятьсот лет лежало в земле и ждало возможности вырваться на свободу. Без тебя я отступил бы и никогда бы больше о нем не думал. С тобой у меня появился шанс. Но ты была так юна, совсем крошка. Кто знает, какие силы разовьются в тебе со временем? Кто знает, кем ты можешь однажды стать со своей руной?

Мэдди слушала, широко распахнув глаза.

— Поэтому, — сказал Одноглазый, — я стал учить тебя. Я научил тебя всему, что знал сам, я следил за тобой, отдавая себе отчет, что чем сильнее ты становишься, тем скорее случайно потревожишь то, что спит под холмом.

— Гоблинов? — спросила Мэдди.

Одноглазый медленно покачал головой.

— Гоблины — и их капитан — знают о тебе со дня твоего рождения. Но до сих пор у них не было повода опасаться твоих способностей. Однако твоя утренняя выходка все изменит.

— В смысле? — тревожно спросила Мэдди.

— В смысле, их капитан не дурак, и если он заподозрит, что мы охотимся за… сокровищем…

— То есть гоблины могут найти золото?

Одноглазый нетерпеливо фыркнул.

— Золото? — повторил он. — Эти бабушкины сказки?

— Но ты сказал, что под холмом зарыто сокровище.

— Да, — согласился Одноглазый, — так и есть. Сокровище Древнего века. Но не золото, Мэдди. Нет ни слитка, ни крупицы, ни даже медного грошика.