— Почему мы остановились? — спросил Шепчущий.

— Тихо! — велела Мэдди. — Я думаю.

— Что, заблудилась? Мог бы и догадаться.

— Я не заблудилась, — разозлилась Мэдди. — Просто…

— Я же говорил, что надо было убить Локи, — сказал он. — На его месте я забежал бы нам за спину, устроил бы засаду, поставил бы по банде гоблинов на каждом углу и…

— Ладно, что ты предлагаешь? — рявкнула Мэдди.

— Я считаю, что надо было его убить.

— Очень своевременно! — фыркнула она. — Я-то думала, ты оракул. Разве ты не должен знать будущее или что-то там еще?

Шепчущий засветился неприкрытым презрением.

— Послушай, девочка, боги платили — и дорого — за мои предсказания. Генерал отдал глаз, знаешь ли, но это было давным-давно, и он заключил сделку. Что до тебя…

— Глаз я не отдам, — поспешно вставила Мэдди.

— Милосердные боги, девочка! На кой он мне?

— Тогда чего же ты хочешь?

Шепчущий засветился еще ярче.

— Послушай, — повторил он. — Ты мне нравишься, девочка. Ты мне нравишься, и я хочу помочь. Но ты должна слушать меня и внимать. Твой старый друг Одноглазый постоянно врал тебе, чтобы привести сюда. В последние семь лет он старательно пичкал тебя полуправдами и измышлениями, что было особенно пагубно для той, кем ты являешься…

— А кем я являюсь?

Шепчущий засветился ярче, чем когда-либо, и Мэдди увидела искры рунного света, похожие на светляков, заключенных в вулканическое стекло. Они танцевали, завораживали, и в голове у Мэдди приятно затуманилось, словно она выпила теплого эля с пряностями. Это чары, сказала она себе, отмахнулась от приятного чувства и наставила на Шепчущего рогатку Юр, но тот продолжал самодовольно светиться, словно его хитрость удалась.

— Прекрати, — приказала Мэдди.

— Просто демонстрация, — сообщил Шепчущий. — Я говорю, ибо должен и не смею молчать. Твоя руна сильна, сама знаешь. Еще до Рагнарёка я предсказал появление подобных рун. Я понимаю, почему Одноглазый послал тебя сюда. Не хотел рисковать своей шкурой.

Мэдди молчала. Она остерегалась Шепчущего, и все же он подтвердил кое-что из слов Локи. Разумеется, Локи нельзя доверять, но оракулу…

Может ли оракул лгать?

— Один хочет начать войну, — вещал Шепчущий. — Второе Бедствие, чтобы изгнать Орден раз и навсегда. Тысячи умрут по единому слову.

— Это пророчество? — спросила Мэдди.

— Я говорю, ибо должен и не смею молчать.

— Что это значит?

— Я говорю, ибо должен…

— Ладно-ладно. Что еще ты видишь?

Сердце Мэдди бешено колотилось; за каменным лицом Шепчущего танцевали и вертелись огни и цвета.

— Я вижу армию, готовую к битве. Я вижу Генерала, стоящего одиноко. Я вижу предателя у ворот. Я вижу жертву.

— Нельзя ли поточнее?

— Я говорю, ибо должен и не смею молчать. Мертвые пробудятся в залах Хель. И Безымянный восстанет. И Девять миров погибнут, если не пробудятся Семь Спящих. И Громовержец вырвется из Нижнего мира…

— Дальше! — торопила Мэдди.

Но цвета Шепчущего внезапно потускнели, он снова стал почти похож на камень. Мэдди поняла, что рядом кто-то есть: вороватое движение в тенях, тихий хруст гравия на полу. Она резко проговорила заклинание: «Повернись, в руках очутись», сплела руки руной Наудр, потянулась во тьму и выдернула из нее нечто маленькое, с мохнатыми ушами, золотыми глазами, в кольчуге с головы до пят.