Понял, но не смирился с этим.

 ***

- Вот так оно все и случилось, уважаемый, - сказал рыцарь и замолчал. Некоторое время они сидели молча, сжимая в руках кружки. Рыцарь думал о чем-то своем, Момрей же был слишком взволнован рассказом и пытался найти нужные слова, но так и не нашел.

- И что теперь-то? - только и смог спросить он.

- Не знаю, - рыцарь простодушно улыбнулся. - Я ведь как мыслю: раз вселился в меня этот дух, значит там, на небесах, так решили. Я тогда в корчме должен был погибнуть - но не погиб. Тот болт, что в меня главарь банды пустил, ведь даже панцирь мой не пробил, только кровоподтек потом на ребрах остался. Просто я не мог умереть.

- Это почему?

- Дело так обстоит, что я вроде как умер задолго до этого случая, - с самым серьезным видом сказал рыцарь.

 Момрей почувствовал неприятный холодок в животе.

- А ты демона этого... видал? - шепнул он.

- Нет, не видал. Тела у него нет. Только голос, который во мне живет. Но я представляю, каков он. Что-то вроде тени моей. Порой кажется, что и лицами мы с ним схожи, как братья родные, - рыцарь поднял свою кружку. - Давай выпьем, что ли!

 У Момрея мелькнула мысль, что Хендрик фон Эшер вовсе не одержимый, а просто сумасшедший. Вспомнил, как в пору его детства жил у них в городке дурачок Ерепей, которым всем говорил, что он не мальчик, а самый настоящий оборотень. Ну, бегал по ночам голый, лаял, выл на луну, однажды мальчишки ему смеха ради кусок падали дали, а он сожрал - ну, так не оборотень же был, а только дурак.

- Догадываюсь я, о чем ты думаешь, - внезапно сказал фон Эшер, будто прочитав мысли купца. - Я и сам по первой так подумал, что никакого духа нет, и это безумие мое со мной разговаривает. Испугался я очень. А потом, недели через две после той резни в Немчинове, случилась у меня еще одна встреча. Вот тогда-то глаза у меня и открылись....

 ***

 Ветер из-за деревьев нежданно принес запах дыма и жареного мяса. Приятный, долгожданный запах для человека, который весь этот зимний морозный день провел в седле, проехал верст сорок , если не более того, и больше всего мечтает о крове, миске горячего супа и нескольких часах сна в теплой постели.

 Ему пришлось ехать в окружную, прежде перед взором открылась большая заснеженная поляна, а на ней - с десяток повозок с холщовыми тентами, составленных в ряд. За повозками стояли стреноженные лошади, и несколько подростков обоего пола чистили их щетками и скребницами. В середине поляны, у большого костра, собралось десять человек мужчин - они грелись и следили за кабаньей тушей, пристроенной над огнем. Появление фон Эшера не испугало их, но и особого радушия на их лицах рыцарь тоже не заметил.

 Навстречу рыцарю двинулись два человека - высокий, худой мужчина лет двадцати пяти-тридцати в длинной, не по сезону легкой одежде из серого сукна, и второй, постарше, коренастый и широкоплечий, одетый в овчинный полушубок. За спиной коренастого висел круглый щит, на поясе кожаный колчан с болтами, а в руках он держал большой рычажный самострел. Взгляды у обоих были колючие, изучающие.

- Привет вам! - сказал фон Эшер и поклонился. - Я путник, еду в монастырь святого Гордея в Лощице. Запах от вашего костра почуял.

- Вы рыцарь? - спросил тощий.

- Рыцарь. Мое имя Хендрик фон Эшер. Я сын барона Реберна фон Эшера.

- Славная фамилия. Я брат Мозес Тавершем, эмиссар Серых братьев в вашем графстве. А это Митко, командир моей охраны.

 Серые братья.