Археологи, разговаривающие с нами, лишь разводили руками — рядом возвышенности, с которых неприятелю очень даже легко осадить городище и обстреливать его, а наши предки основали его именно в болотистой низине, словно издеваясь над собой.

Все известные древние города, включая беларуские, строились на горе: Вильно, Киев, Крулевец…

Древние умели хорошо ориентироваться на местности и никогда бы не построили вопреки правилам город на болоте. Болото — гиблое и нехорошее место. Города же строили по особым правилам с геометрической точностью как в абсолютно негородской Скандинавии (датские бурги до сих пор поражают правильностью геометрических форм), так и у нас: чтобы улицы хорошо проветривались, были закрыты подступы врагам и имелись хорошие речные или морские подходы.

Но в Минске ничего этого не было! Его построили под горой, на месте, где не было ни языческого капища, ни христианского храма, ни усадьбы конунга или князя. У археологов, впервые открывших все эти странности еще в 1960 г. (раскопки вел известный в Беларуси профессор Загорульский), возникло ощущение, что сюда пришли какие-то люди и по совершенно необъяснимым причинам соорудили крепость в низкой сырой местности, где другой человек даже ночь проводить побоялся бы. А дальше — еще удивительней: эту низкую сырую местность оградили небывалым валом высотой около 8 метров и шириной 25 метров! В периметре это почти километр. Вал укрепили частоколом. То есть, с одной стороны, наши предки выбирают совершенно неподходящее место, которое в XI в. никто абсолютно не выбрал бы для закладки города, а с другой — проявляют титанические усилия, чтобы это место оборудовать мощным валом и стеной! Невероятно. Все это наводит на одну-единственную более-менее объясняющую все это мысль: люди, строившие древний Минск, явно не имели выбора, были зажаты со всех сторон врагами или же спасались на этом клочке болотистой суши от… пожара?

Из летописи мы знаем, что Минск упоминается впервые под 1067 г. В тот год в конце зимы братья Ярославичи — Изяслав, Святослав и Всеволод пошли на полоцкого князя Всеслава Брячиславовича по прозвищу Чародей. Братьями был взят и сожжен город Менск, мужчины города перебиты, а жены и дети угнаны в плен.

Так может быть, после этого печального события оставшиеся в живых менские жители построили под горой, где остались сожженные руины их города, временное укрепление?

Еще одна вполне подходящая к Минску версия: а не Коростень ли древлян был более древней столицей наших предков, сожженной княгиней Хельгой (Ольгой) в 945 г. в отместку за убийство старого князя Ингвара (Игоря)? Может, потому временное убежище, ставшее постоянным, было выбрано в таком неудобном месте — в низине, у воды? Древляне сожженного Коростеня, возможно, построили временное убежище под горой, на которой и располагался их бывший стольный град, точно так же, как в 1204 г. киевляне стали отстраивать новый Киев вдалеке от сожженного князем Рюриком Ростиславовичем в борьбе за престол старого города (в 1240 г. монголо-татары штурмуют вовсе не днепровский Киев, который предсгаатял из себя лишь развалины и поселения погорельцев в 60-ти км. от него. Батый штурмовал Киевец дунайский, православный центр венгерской Рутении, позже выданный екатерининскими историками за русский Киев).

Странности положения древнего Минска можно объяснить еще и тем, что новое укрепление построили, прячась за холмами, там, где его не могли обнаружить.