Поселок, в котором она провела свою юность, показался ей незнакомым — теперь все здесь было по-другому. Залитые асфальтом дороги, супермаркет на центральной площади, сквозь стеклянные стены которого видны прилавки, заваленные всяческой снедью — от колбасы до ананасов… Разве можно сравнить его с той бедной автолавкой, к которой когда-то выстраивалась длинная очередь! Заборы стали выше, дома — роскошнее.

Валя запуталась в переулках — к тому же, как назло, не было ни одного прохожего. Она побежала вдоль длинного кирпичного забора, напоминавшего китайскую стену, и вдруг за поворотом увидела свой дом. Он выглядел по-прежнему, только чужие, незнакомые люди жили в нем. А так — то же крыльцо, те же кусты сирени, и, кажется, даже лавочка та же стоит, на которой они когда-то сидели с Лидой, — вон виднеется сквозь начинающую понемногу желтеть листву.

Валя заторопилась — не до сантиментов ей сейчас, но на какое-то мгновение ей показалось, что она попала в далекое прошлое. И все те, кого она любила, еще живы, Илья встречается с Лидой, а она — юная, длинноногая девчонка в простом ситцевом платье — бежит сейчас на свидание к Ванечке. Ваня и Валя. Валя и Ваня…

И тут она увидела растущие возле забора желтые цветы. «Они!» Рука невольно потянулась, сорвала один цветок..

«Пожалуйста, только дождись меня!..» — умоляюще подумала Валя.

Теперь она смогла сориентироваться — дорога вела ее прямо к Марьину пруду.

«И я жил здесь столько лет! Я не хотел думать о том, что ты сбежала отсюда навсегда, потому что все здесь напоминало обо мне. Я не замечал очевидного! И хуже всего то, что для своего дома я выбрал именно тот участок, который имел над тобой странную, трагическую власть — проклятое навек место. Теперь я понял: да, я должен искупить свою вину, смыть с себя этот грех. Именно здесь, понимаешь…»

Лес стоял тихий, пронизанный насквозь солнцем, и было тепло, даже жарко, несмотря на середину августа.

Валя увидела высокий забор, причудливый, как ограда старинного замка. «Ну да, Ваня говорил, что об их даче написали даже в каком-то журнале», — вспомнила она. У ворот она остановилась, перевела дыхание.

Кованые тяжелые створки были закрыты, в небольшой нише помещалось хитрое переговорное устройство. Валя принялась нажимать на все кнопки подряд, но без всякого толку, хотя и слышала, что там, где-то в глубине участка, раздается пронзительная трель звонка.

«Что же делать?» — с отчаянием подумала она, разглядывая высокую ограду. Не надеясь ни на что, толкнула кованую дверь — скорее из злости. И неожиданно дверь подалась. Да тут и не закрыто вовсе!

Валя оказалась посреди большого сада. Альпийские горки, жимолость, журчащие фонтаны, смешные фигурки садовых гномиков, которые таращились на Валю из-за кустов и камней, словно дразнили ее… «Да, о такой красоте стоило опубликовать статью в журнале!» — невольно усмехнулась она.

Дом — действительно нечто вроде швейцарского шале — был тих. Но входная дверь в него тоже была открыта. Валя обежала несколько комнат — никого…

Оставалось осмотреть только одно место. И именно туда больше всего она не хотела идти!

«Зачем я все это делал, я не знаю. Я думал, что так будет лучше. Лучше для меня. О жестокая людская самонадеянность! Счастье прячется вовсе не там, где есть деньги и успех. Раньше, восемнадцать лет назад, я был гораздо счастливее, потому что рядом была ты. Горько сознавать, что я ошибся. Мне на самом деле нужна ты, ты и только ты. Я любил тебя. И сейчас люблю, и буду любить до последнего вздоха. Возможно, там, за последней чертой, откуда никто не возвращается, тоже есть некое подобие жизни.