– Что?! – ошалело протянула Дана. – Я про него ничего не знаю.

Хозяин дома продолжал давить на нее взглядом. Она не хотела говорить, но ее как будто кто-то за язык тянул. Даже страх и возмущение не могли остановить девушку.

– Я его даже в глаза не видела. Только слышала. Я за кустом пряталась, а они меня искали. Тут какой-то Жека позвонил, сказал, что Жанну нашли. Он грохнул ее.

Матвей болезненно закрыл глаза и мягко положил руку ей на плечо. Он просил ее остановиться.

– А ты знал эту Жанну?

Матвей беззвучно вздохнул и вышел из дома. Дана вскочила с кресла, подошла к окну, отодвинула занавеску, выглянула во двор.

Мужчина опустил плечи и брел к небольшой бане, которая ютилась в конце огорода. За ним неторопливо трусила овчарка. Голова и хвост у пса были опущены, как будто он чувствовал настроение хозяина.

А огород у него немаленький – картофель, капуста, огурцы, зелень. Малина, смородина у забора из профлиста, садовые деревья. Перед воротами вдоль выезда тянулись к солнцу елочки с темной хвоей. Небогатый двор, не сравнить с тем, к чему Дана привыкла, но все аккуратно и весьма основательно. Для простого парня такой дом и двор с елочками – целое состояние.

Матвей зашел в баню. Очень скоро из трубы потянулась к небу тонкая струйка дыма. Она быстро утолщалась, уплотнялась.

Дана успокоилась, вернулась в кресло, закрыла глаза, расслабилась. Матвей уже не пугал ее, хотя она считала, что ухо все же нужно держать востро и засыпать ни в коем случае нельзя.

Но с одной стороны уютно тикали часики. С другой, на кухне, монотонно крутилась машинка. Со спины подкралось что-то теплое, мягкое, обволакивающее, набросилось, погрузило в сладковатое забытье.

Разбудил ее тихий, но противный писк стиральной машины. Работа сделана, платье чистое, пора вынимать. Но кто этим займется? Хозяина не слышно и не видно.

Дана снова выглянула в окно. Матвей сидел на скамейке перед баней и курил, опустив голову. Из трубы поднимались клубы дыма.

Наверное, камни на печке уже раскалены, и парилка готова. Но если так, то почему Матвей не зовет ее? Чего он такой унылый? Неужели за Жанну так сильно переживает? Похоже, он действительно знал ее раньше. И не просто…

Матвей поднялся, по тропинке, выложенной камнем, подошел к калитке, через которую можно было выйти прямо к реке, и остановился. Он поводил взглядом вдоль берега, не обнаружил, видимо, ничего крамольного и повернул назад.

Похоже, Матвей высматривал бандитов, которые могли преследовать Дану. Если так, то он делал это без всякого страха, рад был возможной встрече и жестокой схватке с ними. Во всяком случае, девушке так показалось.

Он вернулся в дом, поставил на пол резиновые сланцы небольшого размера и позвал гостью в баню. Она не прочь была пропариться до костей, выгнать из себя через пот вчерашнее похмелье, но вдруг Матвей будет приставать?

Но в то же время Дана и так была у него в руках. Одежды на ней нет, плед сорвать нетрудно.

– Только я сама!

– Сама, – как о чем-то само собой разумеющемся, сказал он, чем вызвал ее разочарованный взгляд.

Она, разумеется, не хотела париться вместе с ним, хлестаться одним веником. Но разве этот бирюк должен так вот легко отказываться от удовольствия побыть наедине с голой девушкой? Неужели он гей?

Но тогда почему Матвей так расстроился из-за Жанны? Может, она была его сестрой?

– Там машинка остановилась, – уже во дворе сказала Дана.

Солнце стояло над горизонтом, теплые лучи разогнали утреннюю свежесть. Легкий ветерок приятно шевелил волосы, которые уже высохли.

– Я все сделаю, – сказал Матвей.

– Ты же знал Жанну, да?

Хозяин дома ничего не сказал, открыл дверь, достал из шкафа в предбаннике чистые полотенца, простыню.