Это письмо объясняет, почему Фрунзе сам хотел операции. Ему надоело числиться среди больных. Он надеялся разом избавиться от своих хвороб. Предсмертное письмо жена не получила. Пришла телеграмма о смерти Михаила Васильевича…

Тем не менее при всем своем мужестве Фрунзе, как и любой человек, боялся операции. После его смерти эти слова покажутся предчувствием смерти. Но он вел себя так, как любой человек, ожидающий серьезной хирургической операции. Кто и когда с радостью ложился под нож хирургов?

Жене Михаила Павловича Томского, члена политбюро и секретаря ВЦСПС, зашедшей его проведать, сказал:

— Вот побрился и новую белую рубашку надел. Чувствую, Мария Ивановна, что на смерть иду, а умирать-то не хочется.

Старого друга Иосифа Карловича Гамбурга, с которым отбывал ссылку в Сибири, он попросил, если умрет под ножом, похоронить его в Шуе. Лежа на больничной койке, Фрунзе будто бы говорил:

— Если что-то произойдет со мной, я прошу тебя пойти в ЦК и сказать о моем желании быть похороненным в Шуе. Мне думается, это будет иметь и политическое значение. Рабочие будут приходить на мою могилу и вспоминать о бурных днях 1905 года и Великой Октябрьской революции. Это будет помогать им в их большой работе в будущем.

Если Михаил Васильевич и в самом деле говорил нечто подобное, это свидетельствовало бы о настоящей мании величия. Но поскольку ни в чем таком Фрунзе замечен не был, то остается предположить, что его старый друг, назначенный в 1925-м помощником начальника военно-воздушных сил Красной армии, приукрасил разговор в духе того времени…

В воспоминаниях маршала Буденного тоже есть рассказ о посещении Фрунзе в больнице.

— Прямо не верится, что сегодня операция, — сказал Буденному Фрунзе.

— Тогда зачем вам оперироваться, если все хорошо? — удивился маршал. — Кончайте с этим делом, и едем домой. Моя машина у подъезда.

Отличавшийся богатырским здоровьем Семен Михайлович прожил до девяноста с лишним лет, к врачам обращался редко и искренне не понимал, что Фрунзе делает в больнице.

Буденный бросился к шифоньеру, подал Фрунзе обмундирование и сапоги. Михаил Васильевич, казалось, согласился. Он надел брюки и уже накинул на голову гимнастерку, но на мгновение задержался и снял.

— Да что я делаю? — недоуменно проговорил он. — Собираюсь уходить, даже не спросив разрешения врачей.

Буденный не отступал:

— Михаил Васильевич, одевайтесь, а я мигом договорюсь с докторами.

Но Фрунзе отказался от этой услуги. Он решительно разделся и снова лег в постель.

— Есть решение ЦК, и я обязан его выполнять…

Воспоминания Буденному писали военные журналисты, специально прикрепленные к маршалу Главным политическим управлением Советской армии и Военно-морского флота, так что и к этому рассказу надо относиться с осторожностью.

Операция началась 29 октября после полудня. Оперировал Розанов, ассистировали известнейшие хирурги Иван Иванович Греков и Алексей Васильевич Мартынов, наркоз давал Алексей Дмитриевич Очкин. За ходом операции наблюдали сотрудники Лечебно-санитарного управления Кремля.

Фрунзе с трудом засыпал, поэтому операцию начали с получасовым опозданием, пишет Виктор Тополянский. Вся операция продолжалась тридцать пять минут, а наркоз ему давали больше часа. Судя по всему, ему сначала дали эфир, но, поскольку Фрунзе не засыпал, прибегли к хлороформу — это очень сильное и опасное средство. Передозировка хлороформа смертельно опасна. Во время операции использовали шестьдесят граммов хлороформа и сто сорок граммов эфира. Это значительно больше, чем можно было использовать.

Выступая перед правлением общества старых большевиков (председательствовал Николай Ильич Подвойский), нарком здравоохранения Семашко прямо говорил, что причиной смерти Фрунзе стало неправильное проведение наркоза, и добавил, что если бы он присутствовал на операции, то прекратил бы наркоз…

Во время операции у Фрунзе стал падать пульс, и ему стали вводить препараты, стимулирующие сердечную деятельность.