— А вы сможете вернуть Наде ее лицо, то самое, прежнее? — спросила Аня.

— Не забегайте вперед, милочка. Все не так просто. Во-первых, существует такая вещь, как выражение. Верно? Морщинка у крыльев носа, милая припухлость, ямочка на щечке — все это имеет колоссальное значение. Ведь мы говорим о лице, а не, извиняюсь, о седалище. Простите за ненаучный термин. Все дело в подвижности лицевых мышц.

— Хорошо. — Надя молчала, и Ане пришлось взять на себя роль «наседки». — Тогда скажите, вы можете вернуть подвижность ее лицу таким образом, чтобы никто не мог заметить следов травмы?

— Вы хотите слишком многого, — Сомов оторвался от лицезрения пациентки и повернулся к Измайловой. — Воссоздать внешний облик я смогу. Технических сложностей на этом этапе не предвидится. Но я не волшебник! Я могу воссоздать лицо при помощи маски, но не вернуть прежний облик.

— А нельзя срастить маску с лицом? — подала голос Надя.

— Совершенно исключено. Это не пересадка кожи с одного, простите, места, на другое. Различные материалы, полная несовместимость… И еще одно — существует такая проблема, как вентиляция. В вашем случае без детального осмотра сделать окончательное заключение трудно, но, судя по тому, что я вижу, потовые железы не затронуты и продолжают исправно функционировать. И поскольку они функционируют, закрыть лицо синтетическими материалами, которые затрудняют вентиляцию, нельзя. Это не только вызовет нарушения физиологического характера, но и приведет к тому, что вы начнете задыхаться и больше чем шесть часов вряд ли выдержите. А потом потребуется отдых не менее шести часов. Тут нужна большая осторожность.

— Значит, Надя сможет появляться на людях только на полдня?

— Увы, да.

Измайлова посмотрела на Надю. Та понуро опустила голову.

— А других вариантов вы не можете предложить? — спросила Аня.

— Другие варианты вам могут предложить в салонах пластической хирургии, — обиделся Сомов. — Но есть одно «но»! Во первых, они испортят вам все тело, и вы не сможете раздеться м-м… на пляже. Откуда, по-вашему, они возьмут материал для пересадок? Во-вторых, следы все равно останутся.

— Следы можно скрыть при помощи грима.

— Который тоже нельзя носить больше шести часов, — едко заметил Сомов. — Так какая же разница? Тем более что ваш грим будет заметен с любого расстояния, в то время как мою маску вы не отличите от настоящей кожи даже под микроскопом! И подумайте — грим может размазаться, его нужно все время подправлять, помнить о нем. В конце концов это приведет к депрессии.

— А ваша маска не приведет к депрессии?

— Поймите, что любые ожоги и шрамы — особенно на лице — нельзя рассматривать только как проблему косметическую. Нужно признать, что эта проблема соприкасается с областью профилактики душевных заболеваний. Я же уважаю себя как врач. Я создам вашей подруге новое старое лицо. Я никогда не удовлетворился бы ролью ремесленника, изготавливающего протезы. Это будет высший класс! Тем более что Владимир Семенович просил не беспокоиться о финансовой стороне вопроса.

— Но маска… Это так непривычно.

— Что вы привязались к этому слову?! Маска, маска!.. Маска — это чужая личина. Надежда Березина будет надевать маску самой себя и ни о какой маске в полном смысле этого слова не может быть и речи. Итак, мы будем работать?

— Я не знаю… — пробормотала Надя. — А маска не будет такой уродливой, как оригинал?

— Хороший вопрос, — потер ладони Сомов.