|
Отсутствие народных элементов, рабская подражательность ложным образцам, слепое уважение к единожды признанным авторитетам и схоластические формы – вот характер всех его литературных произведений: и тяжелых трагедий, и «Петриады». и высокопарных речей, и даже лирических пьес[2 - Просим заметить, что здесь говорится о Ломоносове только как о поэте-литераторе, а не как об ученом. Ученые заслуги его бессмертны и еще не оценены надлежащим образом.]. Сумароков имел большое влияние на распространение в полуграмотном обществе охоты к чтению, и его столь же справедливо называют отцом русского театра, как Ломоносова – отцом русской литературы. Сумароков, по положительной бездарности своей, оказал больше вреда, чем пользы зарождавшейся литературе; но нельзя отрицать, чтоб он не оказал некоторых услуг общественной образованности. Деятельность его была разнообразнее деятельности Ломоносова: он писал во всех родах, и если бы имел поменьше претензий на гениальность и побольше – не говорим таланта, – а способности, не возносился бы в недоступную для его ограниченности превыспренность, а писал бы в легком роде – комедии, фарсы, сатиры, журнальные статьи, – он был бы замечательным для своего времени литератором; и хотя его творения также были бы забыты, но влияние их на свое время было бы действительнее и полезнее. Херасков, также человек без всякого поэтического призвания, еще больше утвердил направление, данное Ломоносовым литературе. Современники называли его российским Гомером и Виргилием; Державин не смел думать даже о равенстве с ним, не только о превосходстве над ним. Надутый и холодный Петров был торжеством схоластической литературы. Сам Державин, поэт по своей натуре и призванию, талант несравненно высший Ломоносова, покорился этому схоластическому направлению, заметному даже в лучших его созданиях… Итак, что же мы видим в этом периоде русской литературы? – пустое и бесплодное подражание, схоластическое, враждебное обществу и жизни направление и случайные проблески дарований – не больше. Видим словесность, но не видим литературы.
Ломоносовский период русской литературы был сменен Карамзинским. Вместо подражания римлянам и немцам XVII и первой половины XVIII века мы стали подражать французам. Язык сверг с себя латинско-германские вериги и вместо их облекся в шитый французский кафтан прошлого века. Это было шагом вперед: язык приблизился к языку живому, общественному; литература из надуто героической сделалась сентиментально общественною и современною. «Бедная Лиза» убила «Кадма и Гармонию»; стихи к Лилетам и Нинам сбавили цены с громких од. Трагедии Озерова начали извлекать у зрителей слезы умиления, вместо того чтоб только возводить их души на дыбу мишурных фраз. Между тем, независимо от Карамзина, является поэтический юноша, дает новый толчок языку и вводит в русскую литературу туманы Альбиона и немецкую мечтательность[12 - Характерная для Белинского оценка роли В. А. Жуковского в русской литературе.], а самостоятельная, художническая Муза Батюшкова борется с ложным французским направлением – и то побеждает его, то побеждается им. Вот, в кратком очерке, два периода русской литературы – Ломоносовский и Карамзинский, за которыми последовал Пушкинский… Теперь взглянем на значение слова «литература».
Слово «литература» по-русски может быть переведено словом «письменность». Отсюда ясно, что литература есть совокупность словесных произведений, хранящихся не в памяти и устах народа, но в книге и развивавшихся в последовательном порядке и зависимости друг от друга. Словесность есть клад, зарытый в земле и немногими знаемый; литература есть общее достояние. Занятие словесностью есть род элевзинских таинств; литературою – открытое дело, имеющее прямое и определенное значение. Произведения словесности – тени, являющиеся на заклинание магика; произведения литературы – живые, всем известные и для всех равнодоступные лица, с определенными именами. |
