– Даша! – заколотил в номер майор. – Даша, открой, есть дело!

– Пошел ты! – крикнула я на весь отель. – Сейчас полицию вызову.

За дверью стихло.

Я сбросила платье, растрепала волосы, стала натягивать джинсы. Меня душили злые слезы, несчастное разбитое сердце норовило выпрыгнуть из груди и развалиться на миллионы осколков… В довершение ко всему еще и кисть умудрилась зацепиться за модную дырку на коленке! Я потеряла равновесие, боком сверзилась на ковер и, уже выпутываясь из джинсов, поняла, что именно помешало мне их надеть: бриллиант! Именно он застрял в размахренной ткани! Вытащив руку, я уставилась на собственный палец. Под теплым розовым светом торшера бриллиант горел радостно и счастливо, словно подмигивал мне, утешая: не плачь, не расстраивайся, я с тобой!

Независимо от меня, неконтролируемо, руки потянулись к шее, ощупали красующееся на ней колье… Глаза выцепили из убранства номера яркую горку коробок с новыми платьями… У входа на полу смиренно лежала моя сумочка с чеком, выписанным в казино.

Чего я разнюнилась? Что такого произошло? Не получилось с замужеством? И из-за этого стоит так расстраиваться?

«Если к другому уходит невеста, неизвестно, кому повезло…» – вдруг выдали мои губы. Отец мой очень любил эту старую песенку и частенько ее мурлыкал.

«Радоваться надо!» – строго сказал мне умный внутренний голос, совершенно не поддавшийся моей панике. Первый, Полиняк, оказался бабником и сволочью, второй – Дацаев – наркоманом и картежником. А если бы все это обнаружилось уже в браке? А если бы у меня уже родились дети? Что тогда? Развод? И полная нищета? С малыми детьми на паперть?

Историю не обманешь. Монархии – вырождающийся социальный институт, потому и отпрыски такие убогие. Еще неизвестно, какие бы у нас родились дети при такой-то наследственности!

Итак, подсчитаем прибыли и убытки.

Моральная травма, конечно, убыток. Но зато – какой опыт! И как я смогу все это описать! Отвечаю, ЭТО будет почище Куршевеля!

Принц, в одну секунду ставший нищим. И второй, который из грязи – в князи. Гаишник, превратившийся в принца. Это же… Шекспир отдыхает!

А если я все это еще и преподнесу как-нибудь типа журналист меняет профессию? То есть, скажем, я сознательно изучала нравы современных князей, даже согласилась на роль их невесты? Тогда никто не посмеет мне ткнуть в глаза неудавшимся браком! Никто! Наоборот!

К тому же уезжаю из Монако я не с пустыми руками. Два кольца с бриллиантами, колье, пять новых платьев, от которых мои знакомые просто офигеют! И деньги. Честно выигранные. Тридцать две тысячи евро, это вам не кот начхал!

Стоп! А моя коробка с жетонами? Я ее оставила на столе, рядом с которым Макс водрузил меня на кресло. Их-то тоже надо было обменять на деньги! Небось, тыщи на две там наберется! Зачем же дарить их неизвестно кому? Жалко… Я даже расстроилась. В казино-то мне сейчас, ясно, возвращаться нельзя.

– Макс, – набрала я номер виновника всех моих бед. – Ты где?

– Отошла? – возликовал он. – Слава богу! А я тут внизу торчу, боюсь тебя пропустить. Ты, наверное, сейчас в Москву рванешь?

– Рвану, – согласилась я. – Только вначале соберусь. – И я изложила ему ситуацию с жетонами.

– Конечно, – заверил он. – Чего дарить-то? Сейчас сам сгоняю, жди.

Все-таки журналистский организм – закаленный. А способность мыслить логически – лучше всяких успокоительных препаратов. Вещи я собирала уже совсем в другом настроении, спокойном и даже приподнятом.

Еще бы! Избежать такой беды, можно сказать, личной трагедии!

Когда вещи из шкафа переместились в мой чемодан, я принялась за коробки с платьями.