Рассмотрим топонимические следы, оставленные иранцами на Руси. Характерно в этой связи имя реки Дон. Дон означает «вода», «река» по-осетински (dan по-староирански). Название Дунай производно от того же корня. Аналогичным образом первая часть имени Днепр и Днестр производны от корня don. Согласно Плинию, скифы называли реку Танаис (Донец – Дон) «Син». Это – другое иранское слово для понятия «река». Как мы видели, сарматские племена аорсы и роксоланы распространились уже во втором веке до н. э. по территории Волги, Дона, Донца и Днепра. Имена этих племен могут быть выведены из иранских слов ors или uors («белый») и rukhs («светлый»). Возможно, некоторые реки в районе распространения этих племен должны были стать известны под племенными именами поселенцев. Однако возможность двойного происхождения этих имен не следует упускать из виду. Иранское племенное имя могло быть рационализировано местными славянами с помощью их собственного языка («рос» от «роса»). Двойное происхождение определенных имен и терминов часто встречается в фольклоре различных народов, и в особенности в русском фольклоре. Ни роксоланы, ни аорсы не могли достигнуть столь далеких краев, как Неман и Висла, но могли существовать некоторые торговые отношения между народом рос Верхнего Донца и бассейном Нижнего Днепра с одной стороны, и бассейном Вислы – с другой, что и могло привести к распространению имени «рос» на север. Но скорее всего имена, подобные «рос» и «русь», появились в северном регионе в более поздний период готов или даже варягов» («Древняя Русь»).

Прямо скажем, насчет топонимов негусто. Что касается «ираноязычия» осетин, то о нем мы еще поговорим, а сейчас лишь вскользь заметим, что слово «русый» – оно и в русском языке означает «светлый», «белый», не говоря уже о слове «раса», которое даже на языке древних римлян означает «белый», «чистый». Видимо, чувствуя шаткость своих аргументов, Вернадский в конце концов склоняется «к двойному происхождению определенных имен и терминов». Что же касается влияния «иранцев» на культуру славян, то тут автор «Древней Руси» приводит такое количество примеров, что поневоле начинает свидетельствовать против самого себя. Если сходство в одежде, обычаях, ритуальных предметах и даже детских игрушках столь велико, то речь уже идет об одном народе, а отнюдь не о разных.

Впрочем, судите сами: «Зависимость русского словаря от определенных иранских и, возможно, тохарских корней интересна не только с точки зрения лингвистики, но и возможностью проследить пути культурного прогресса. Из вышеприведенных примеров очевидно, что культурное наследие иранского периода демонстрирует себя в различных аспектах жизни ранних славян и руси, что находит выражение в словах, отображающих жилье (хата), одежду (шаровары), инструменты (топор), домашних животных (собака), социальную организацию (смерд). Мы можем предположить, что таким же образом через иранцев Древняя Русь познакомилась с ближневосточными мерами длины и веса. Возьмем, к примеру, глиняные игрушки русского крестьянского искусства. Основными предметами изображения являются: женщина, конь (а также некоторые другие животные – бык, олень, коза, медведь) и птица. Мужчина изображается очень редко и лишь как дополнение к коню. Репертуар сюжетов – очевидно не западный.