Под рассказами ставилась подпись «Теодор Грин», гонорары приходили в Каса Нуэва на имя Паулиты Гонсалес. Из них половину тетушка оставляла себе, половину отдавала Кену. Сам Кирилл не получал за свои литературные труды ни цента.

Он находил это вполне справедливым. Если за одно преступление нельзя наказывать дважды, то и за одну работу нельзя получать двойную плату. Кирилл ничего не сочинял, ему не надо было ничего выдумывать. Он просто описывал все, что совершала команда Брикса. Естественно, не называя настоящих имен, дат и мест.

К примеру, за рассказ об ограблении поезда гонорар составил двадцать долларов. Разве Кирилл имел право присвоить их, если само ограбление принесло примерно двенадцать тысяч? Он писал, его печатали — что еще нужно писателю?

Педантичный китаец вырезал газетные и журнальные странички, сшивал и переплетал их, а затем приклеивал поверх коленкоровой обложки изящную этикетку: «Теодор Грин. Доподлинные истории о невероятных приключениях крутых парней из шайки Потрошителя Банков. Том такой-то».

Такие книжки, тиражом 1 (один) экземпляр, выходили в свет раз в год, и сейчас Кен с учтивым поклоном вручил Кириллу пятый том.

Но на сей раз китаец приехал в Крейн-Сити не только для этого.

— Не знаю, как они отыскали наш адрес, — виновато произнес Вонг Кен, доставая продолговатый конверт. — Мы никогда не связывались с восточными газетами. И я даже не слышал о таком издании, «Атлантический ежемесячник». Но они нас разыскали, Крис! Вот, почитай…

Кирилл не подал виду, что изумлен до крайности. В отличие от Кена, он не только знал об этом чопорном аристократическом журнале, но и читал его порой. Его изумление только усилилось, когда он ознакомился с письмом. В самых изысканных выражениях мистера Теодора Грина извещали о том, что его творчество, столь популярное на Западе, несомненно, найдет отклик и в сердцах читателей на Востоке.

И если вышеупомянутый мистер Грин соблаговолит выслать по нижеуказанному адресу рукопись не публиковавшихся ранее повестей размером не менее двадцати тысяч слов, то редакция откликнется на этот жест высылкой чека на сто долларов.

Если же м-р Грин найдет время и навестит редакцию лично, то с ним будут проведены переговоры о взаимовыгодном сотрудничестве, поскольку редакция страстно желает заказать у него целую серию очерков о становлении законности в некогда диких западных землях.

— Ничего не понимаю, — проговорил он, разглядывая конверт.

— Что тут понимать! — Энди Брикс хлопнул по колену: — Тебе предлагают выгодный заказ! Тебя признали настоящим писателем! Я думал, ты начнешь плясать от радости, а ты…

— Я не радуюсь при встрече с незнакомцами, — остановил его Кирилл. — Кто такой этот Фил Уильямс? Не припомню, чтобы мне встречалось это имя.

— А с письмом пришло еще вот это, — спохватился Кен, доставая из саквояжа другой конверт, побольше.

Там находился номер «Нью-Йорк ивнинг пост» с обзором публикаций на криминальные темы, подписанным Филом Уильямсом. Красными чернилами был обведен абзац, посвященный сочинениям Теодора Грина.

— Все равно, — Кирилл с сомнением покачал головой. — «Атлантический ежемесячник» издается в Бостоне. А письмо пришло из Нью-Йорка.

— Какая разница? — удивился Энди. — Это даже лучше! Съездишь, переговоришь. Ну, даже если не договоришься с Уильямсом, так хотя бы навестишь друзей. У тебя же полно знакомых в Нью-Йорке, разве не так?

— Так, — сказал Кирилл. — Знакомых много. Целый пароход.

Пять лет прошло с того дня, когда одесский гимназист сошел с борта океанского парохода на грязный нью-йоркский причал.