|
– Братцы, – громко пытался убедить кто-то. – Ну не верите вы мне, так дайте я правду расскажу, ну, хоть Антону! – Ой, да ладно заливать! – Слышали мы уже… – прозвучало со всех сторон. – Ну, правда же была! Правда! – Рассказчик махнул на всех рукой и, обращаясь к Михалычу, продолжил: – Иду я на лыжах. Зима. Погода, ну, как сейчас. – Да холода были, под сорок! – поправил кто-то. – Ну, под сорок, – согласился рассказчик. – Я не спорю. Иду на лыжах. Далеко ушел. А зверя нет! Ни следочка! Ну, хоть тресни, хоть разорвись! – Да не бывает так, ну, – хохотали вокруг. – У вас, может, и не бывает, а у меня было! И долго шел, за балку… Потом краем болота, ну, где Корытина корова утопла в позапрошлом году. Жуткие топи. Там и зверья и людей… Страшные места. Гиблые. Ей-богу, в самые лютые морозы воду не схватывает. Оттого, что мертвые снизу греют… – Как же так? – воскликнул Сергей. – Ну так… – Мужик развел руками. – Физика… Интересно было то, что история про незамерзающее болото возражений не вызвала. Видимо, было что-то… Одно слово – тайга. – Так вот, иду краем. Уже чертова горка показалась. Лысая, значит. А в тех местах завсегда разная чертовщина. И вдруг раз! Из лесочка, там березнячок такой хиленький, гляжу – на меня идет. За столом кто-то прыснул в кулак. – Ладно вам! Не мешайте! – возмутился мужичок. – Идет на меня кто-то в черном! – Поди, сам черт! – в притворном ужасе всплеснул руками Петр Фадеевич. – Ну. – Рассказчик покачал головой. – Я врать не стану, но поначалу сам так и подумал. А он шустро так шпарит. На лыжах. Снегоходы, точь-в-точь мои. А сам-то… Не совру, ну как пингвин. – С клювом?! – опять воскликнул Петр Фадеевич. – Да каким там клювом?! – отмахнулся мужичок и погрозил пальцем неведомо кому. – Во фраке! Люди, уже не в первый раз слышавшие эту байку, захохотали так, что стекла затряслись. – Во фраке, я вам говорю! Черный, фалды развеваются! А на голове… – Ой, не могу… – А на голове цилиндр! Я так и обмер. Ну, думаю, вот он, черт. Или смерть моя… – А с чего смерть в цилиндре-то? – сквозь смех спросил Петр Фадеевич. – Вот у нее и спроси, а я зазря врать не стану. Сказал – в цилиндре, значит, в цилиндре. И как мы с ним поравнялись, он на меня зыркнул так, косо, мол, шляются тут всякие, и шапку свою приподнял Учтиво так. Здравствуйте, мол. – А дальше? – спросил Михалыч. Рассказчик пожал плечами. – Ну… Я в свою сторону, он в свою. Поздоровались и разошлись… Но зверя… Окончание рассказа потонуло в хохоте. Сергей тоже смеялся, рассматривая эти простые, честные лица, пышущие внутренним, настоящим здоровьем. В какой-то момент он пересекся взглядом с Петром Фадеевичем. Хозяин дома сидел во главе стола, будто Илья Муромец, огромный, сильный и по-доброму настроенный ко всему живому. Ухмыльнулся и хитро подмигнул. Сергей улыбнулся в ответ. На душе было легко, спокойно. Так, как давно не было… Вокруг сидели люди, с которыми было надежно и легко. – А правда, – неожиданно для самого себя обратился Сергей к сидевшему рядом отцу Федору. |
