Демарш патриарха нанес видимый урон его отношениям с государем, который после этого, по словам Иоакима, слушая нашептывания Андрея Савинова, «не хотел ходить в соборную церковь и к нашему благословению». Но, достигнув высшей церковной власти, Иоаким никогда не боялся конфликта с самодержавием в подведомственных ему делах духовных. Теперь он был начальником, он по службе обязан был знать истину: значит, знал и отстаивал ее.

Признав первенство Иоакима в одном духовном деле, царь Алексей Михайлович (с характерным для русских прозвищ сарказмом именуемый Тишайшим) сдал позиции и в деле Никона. Если в 1674 г. патриарх не смог добиться ужесточения режима содержания опасного бунтаря в Ферапонтовом монастыре, то в следующем году по грамоте Иоакима над ферапонтовскими властями было начато строгое церковное следствие по обвинению в попустительстве узнику, коего они осмеливались даже именовать «святейшим патриархом».

Расследование дела монаха Никона и его сообщников было поручено верному Иоакиму архимандриту Кирилло–Белозерского монастыря Никите. Царь, до самой смерти трепетавший перед Никоном и в своем Завещании назвавший его «великим господином святейшим иерархом и блаженным пастырем», не посмел ничем воспрепятствовать Иоакиму. В то же время последний лишился возможности постепенно оказать влияние на государя в деле престолонаследия, когда в январе 1676 г. Алексей Михайлович слег от простуды — и вдруг в ночь с 29–го на 30–е число скончался, оставив объявленного всему государству еще в 1674 г. наследника, почти 16–летнего царевича Федора Алексеевича.

Смерть царя рухнула на партию Матвеева, как топор. Ее скоропостижность ужасной нежданностью в миг развеяла многолетние планы и приготовления канцлера. Перед полуночью государь потребовал исповедника и принял причастие; даже родичи не верили в неминуемость смерти и разошлись по своим палатам; в 4–м часу удар большого колокола известил, что Алексея Михайловича не стало. Не только патриарх — многие тайные и явные сторонники царевича Петра в шоке от моментального крушения надежд сделали единственное, что повелевал им присущий всем россиянам страх перед пустующим троном.

Темной ночью, не успело еще тело покойного государя остыть, спугнутые с постелей царедворцы и духовенство стаями слетались в ярко освещенный дворец и принимали присягу облаченному в царское одеяние и усаженному на трон в Грановитой палате Федору Алексеевичу Романову. Начиналось новое, либеральное царствование (1676—1682). Патриархии предстояла решающая проверка на способность поддержать развитие Русской православной церкви в соответствии с потребностями новой, великой России.

Попытка реформ

Царствование реформатора

Смена государя означала в XVII в. смену правительства и долгожданную для многих возможность расправиться с врагами. Канцлер Матвеев не в силах был ничего предпринять и просто плакал, не стесняясь даже иноземных послов. Во дворце, в палатах юной царицы Натальи Кирилловны, царило уныние, близкое к отчаянию; на другой половине» государевых хором тетки и сестры нового царя Федора Алексеевича с трудом сдерживали радость, неуместную перед лицом смерти брата и отца.

Бояре и окольничие, всю ночь «строившие» присягу новому государю, выглядели утомленными и погруженными в сложные расчеты будущих союзов и коалиций, уже прикидывая, кому из них предстоит «дальняя дорога» на воеводство или «казенный дом» где–нибудь в Мезени. Мерные удары большого колокола, зазвучавшие над Москвой в час смерти Алексея Михайловича, отсчитывали мгновения до полновластия одних и невозвратного падения других. Один Иоаким, казалось, не испытывал сомнений и колебаний, следуя по стезе, определенной его чином.

Схватка над гробом

Утром 30 января 1676 г.