Воля патриарха

Такая постановка вопроса связывала Федору Алексеевичу руки. Озабоченный строительством государственного аппарата царь понимал формулировки всех указов, в том числе и «по совету» с патриархом, буквально. В свою очередь, патриарх, вызвавшись защищать согласованный совместный проект реформы, имел право вносить в него изменения до тех пор, пока текст не станет, на его взгляд, приемлем для участников будущего церковного собора. В результате потихоньку–полегоньку идеальный замысел царя был разрушен. Уже согласно предварител'ьному варианту было вычеркнуто 39 епископий, планировавшихся в центре страны, на южной и западной границах, а в особенности — на Севере, Урале, в Поволжье и Сибири .

Внутренняя структура митрополий получилась усеченной и, в отличие от проекта царя Федора, далеко не стройной. Митрополиту Великоновгородскому подчинялись епископы в Великих Луках, Городце, Колмогорах, Олонце и на Ваге. Митрополиту Казанскому — в Симбирске и Уфе. Митрополиту Астраханскому — в Самаре и на реке Тереке. Митрополиту Сибирскому — в Томске, Енисейске и на реке Лене. Митрополиту Ростовскому — в Угличе и Устюге Великом. Митрополиту Псковскому — в Торопце. Митрополиту Смоленскому — в Брянске и Вязьме. Митрополиту Тверскому — в Кашине. Митрополиту Вятскому — в Соли–Камской. Митрополиту Нижегородскому допускалось иметь епископию на Алатыре, но и та отнята. Митрополиту Рязанскому — в Тамбове, Воронеже и Муроме. Митрополиту Белгородскому — в Курске.

Неутомимо работая, Иоаким заставил еще более сократить проект, доведя государев замысел буквально до абсурда. «И против прежней росписи, — бесстрастно констатировал подьячий в свитке проекта, — отставлено епископов 53 человека». Однако «в то число прибыло 6 человек епископов» старых и новых епархий, так что общим числом при 12 митрополитах оказалось 7 архиепископов и 20 епископов. Конечно, и увеличение числа архиереев с 17 до 40 могло принести изрядную пользу Русской православной церкви. Однако патриарх, дотянув переговоры с государем до конца осени (окончательная роспись датирована 24 ноября), попросту обманул Федора Алексеевича.

На церковном соборе проект епархиальной реформы встретил поистине зверское сопротивление архиереев; архимандриты даже крупнейших монастырей не были допущены к заседаниям, так что и собором–то это собрание не должно было именоваться. При полном попустительстве Иоакима усеченный проект был практически полностью провален, чего с царскими предложениями не случалось на Руси уже давненько! Либеральный государь в премудрости своей упустил из виду тот факт, что шанс повыситься в сане для существовавших архиереев был минимален (митрополитов уже имелось 9:а архиепископов 6), в то время как перспектива каждого из 17 стать одним из 40 отнюдь не радовала. Главное же, как откровенно заявили участники собора, иерархия, то есть соподчинение архиереев, в принципе невозможна: «епископов, подвластных митрополитам, не должно быть для того, чтоб в архиерейском чине не было какого церковного разгласил, и меж себя распри, и высости, и в том несогласии и нестроении св. Церкви преобидения, и от народа молвы и укоризны» .

Утверждение в высшей степени любопытное при наличии патриарха! Ведь на так называемом соборе устраивать новые епархии в принципе допускалось — только в прямом подчинении Иоакиму и в весьма ограниченном числе. В соборном постановлении проект епархиальной реформы не приводился, и сам замысел Федора Алексеевича был сведен к вопросу «о прибавлении вновь архиереев». Участники собрания даже сделали вид, что соглашаются с государем, будто «архиерейское вновь прибавление потребно и нужно для того, что Сибирская страна пространна и в ней множество народа», полно нехристей и раскольников, от которых страдают и другие районы, например Путивль, Севск, Галич и Кострома.