– Делайте как повелел, и немедля. Ежели не забоишься Михаил Александрович ложное донесение доставить – сделаю по возращению полковником в 1-м заводском. Бился ты доблестно, я видел.

Шванвич заулыбался. Офицер он был, прямо скажем, посредственным. Но других то нет! Не боги горшки обжигают, справимся.

Эх! Было бы у меня время, а также нормальный рынок векселей – устроил бы аферу с государственными долговыми бумагами России как Ротшильды после Ватерлоо. Сначала, перед объявлением новости Шванвичем – купил большой объем облигаций. Благо казна позволяет. Цена бумаг бы выросла. А перед тем, как все вскроется – продал бы в короткую. И заработал бы еще на падении курса. Двойная прибыль. Но увы, долгового рынка в России нет. Санкт-Петербургская биржа больше торгует всякой пенькой, да леном. Даже вексельной секции нет.

– Сколько мне пикетом стоять на тракте? – поинтересовался Мясников.

– Месяц. Возьми форму гусар бахмутовских – я кивнул в сторону трупов на арском поле – Стой с опаской. Ежели появятся правительственные войска, уходи.

– Все исполним, царь-батюшка – бригадир поклонился мне.

Эх… Негоже посылать на такое дело почти генерала. Но если не Мясников, то кто? Зарубин-Чика – баламут, Овчинников управляет всеми инородцами и казаками в войске. Хлопуша нужен мне в Казани, Шешковский – так и вовсе темная лошадка. Нет, никого лучше Тимофея придумать нельзя.

– Поезжайте немедля – я тронул коленями Победителя, направляясь к госпиталю – С вами бог!

* * *

Закончив с ранеными и поцеловав тайком румяную Машу, я с охраной бросился догонять казаков и пехоту. Они уже миновали Арское поле и вошли в предместья Казани. Кругом стояли брошенные дворянские усадьбы, которые впрочем очень быстро сменились слободами. На улицы высыпал народ – смотрели с опаской и любопытством. Увидев меня – толкали друг друга локтями, ломали шапки.

Так и не начавшаяся толком метель стихла, выглянуло солнце. Оно отражалось от рубинов «шапки Мономаха», рассыпалось зайчиками по сугробам и заборам.

Город был деревянный, лишь пройдя слободы мы увидели каменные дома. Я обогнал полки, выехал в авангард.

– Царь-батюшка, богом молю, поберегись! – взмолился Никитин – Сколько барей сбежало! А ежели кинутся, вон, смотри, идет кто-то!

По улице к нам действительно, приближалась толпа людей. Впереди шел седой, бородатый священник. В одной руке он держал жезл в виде перевернутого якоря. В другой нес древнюю, потемневшую от времени икону. На ней была изображена Богоматерь с Христом на руках. Заметив митру на голове я понял – это казанский митрополит Вениамин. Позади него шло с десяток батюшек. Некоторые разглядывали меня словно диковинку, другие смотрели с опаской.

Мы молча остановились друг напротив. Я спешился, отдал повод Никиту.

– Во имя Отца, и Сыны, и Святаго Духа – громким басом произнес Вениамин. Перекрестил меня. Я поцеловал икону, потом руку архиерея. От священника пахло ладаном.

– Аминь! – закончил я за митрополита, разглядывая икону. Неужели это знаменитая Казанская Богоматерь?

– Пойдем, сын мой – произнес Вениамин – Город ждет тебя.

Под звон церковных колоколов мы вошли в Казань.

Конец 1-й книги