Положив чемодан на кровать, Ландау отпер замки и вынул два видеозвуковых пособия, которые советские чиновники приказали ему убрать со стенда. Одно – история двадцатого века в рисунках с устным комментарием, который они сочли антисоветским, а другое – справочник «Все о человеческом теле» с соответствующими фотографиями плюс кассета с гимнастическими упражнениями: после жадного созерцания гибкой молодой богини в трико чиновники заявили, что все это – порнография.

Пособие по истории представляло собой роскошный подарочный альбом с большим количеством внутренних карманов для кассет, параллельных текстов, словарных карточек и конспектов. Освободив все карманы, Ландау по очереди примерил к ним тетради, но ни один не подошел по размерам. Тогда он решил из двух карманов сделать один. Вынул из несессера маникюрные ножницы и твердой рукой принялся за работу, высвобождая стальные скрепки, их разделяющие.

«Барли Блейр, – снова подумал он, подцепляя скрепку концом ножниц, – и как это я раньше не догадался! Уж кого-кого можно было заподозрить, но только не тебя». Мистер Бартоломью Скотт Блейр, последний отпрыск «Аберкромби и Блейр», – шпион. Первая скрепка поддалась. Он аккуратно ее вытащил. Барли Блейр, про которого мы говорили, что он не сумеет уговорить богатую лошадь купить у него сена даже ради спасения жизни собственной мамаши в день ее рождения, – шпион. Он начал отгибать вторую скрепку. Кто мог похвастаться только тем, что два года назад на Белградской книжной ярмарке уложил под стол Спайки Моргана – пили одну водку, – а после так прекрасно играл на теноровом саксофоне вместе с оркестром, что аплодировали даже полицейские. Шпион. Шпион-джентльмен. Что ж, вам письмо от вашей дамы – если вспомнить детский стишок.

Ландау взял тетради и попробовал вложить их в образовавшийся новый карман, но и он оказался мал. Придется пожертвовать третьим.

Изображает из себя пьяницу, думал Ландау, все еще размышляя о Барли. Валяет дурака и одурачил нас. Проматывает остатки семейного капитала, все глубже топит старую фирму. О, да! Правда, всякий раз, когда ты прогорал, обязательно находился в Сити солидный банк, который вовремя тебя выручал, э? А то, как ты играешь в шахматы? Да одного этого хватило бы, чтобы открыть Ландау глаза, не будь он таким тупицей! Как может человек, который допился до чертиков, выигрывать в шахматы у всех неплохих игроков, Гарри, если он не опытный шпион?

Три кармана слились в один, и тетрадки кое-как в нем уместились, а сверху сохранилась надпись: «Конспекты».

«Конспекты», – мысленно объяснял Ландау молодому пытливому таможеннику в аэропорту Шереметьево. Конспекты, сынок, как тут и написано. Студенческие конспекты. Тут вот специальный карман для конспектов. А тетрадь, которую ты держишь, – подлинный конспект студента, проходящего курс. Вот почему она здесь, сынок, понимаешь? Это образец. А эти графики, они связаны с…

…с социально-экономическими проблемами, сынок. С демографическими сдвигами. С той демографической статистикой, которой вам, русским, всегда недостает, верно? А вот такое ты когда-нибудь видел? Называется «Все о человеческом теле».

Что могло бы спасти Ландау, а могло бы и не спасти: все зависело от того, насколько въедливый попадется таможенник, а также от того, много ли им известно и с какой ноги они встали в то утро.

Но от долгой ночи впереди и той минуты на рассвете, когда они ворвутся в номер с пистолетами и крикнут: «А ну, Ландау, давай сюда тетради!» – от этой счастливой минуты справочник – не защита. «Тетради? Какие тетради? А-а, эта связка хлама, которую мне всучила вчера вечером на ярмарке какая-то чокнутая русская красотка. Вы найдете их в мусорной корзинке, если только горничная, против обыкновения, ее не опорожнила».