|
Даже смерть на пути казалась сущей мелочью, лишь бы остальные сумели дойти и поразить врага в его логове. Никакой ненависти к французам объединенные войска русских, пруссаков, австрийцев и шведов не испытывали. Они не виноваты, что самозваный император вовлек их в авантюры. Просто настало время поумерить аппетит Бонапарта. Недаром при подписании мира речь не шла о контрибуциях и завоеваниях - только о спокойном развитии Франции, не угрожающем другим народам, и восстановлении на ее престоле потомков законной династии. – Вот видите! Нет, жить можно везде, однако умереть мне хотелось бы в Париже! – Зачем же думать о смерти, Анри? – Вы правы. Незачем. Но и прожить остаток жизни я хотел бы именно там, - вздохнул де Гюсак. Людей порою тянет в края, где прошли детство и юность, и зачастую невдомек, что возвращение не сулит счастья. Очень уж много времени прошло, родные места успели измениться, а главное - иными стали там люди и их отношения между собой. Это дома и улицы могут не меняться веками, а прочее переменчиво. Вот и получается - вместо ожидаемого умиротворенного счастья ждет там сплошное разочарование. Спутник французского аристократа о возвращении на родину пока не думал. Пусть попал он сюда не по своей воле, однако пока ему было здесь интересно все: люди, земли, история края, перспективы собственной судьбы. У себя на родине, возможно, он бы тосковал от привычной рутины, здесь же жил вполне полнокровной жизнью. Как и предсказал де Гюсак, вход в порт затянулся. Судно с трудом преодолевало мощное встречное течение. Приходилось постоянно лавировать, благо ширина реки это позволяла. Моряки хоть были заняты делом. Пассажирам приходилось хуже. Стой у борта да смотри, как все на том же месте застыли берега и упорно не желают уплывать за корму. Улиточное продвижение вперед было прервано по пушечному сигналу с расположившегося на левом берегу форта. Матросы послушно убрали паруса, бросили якорь, и судно, чуть развернувшись, застыло в ожидании ходко идущей из маленькой бухточки шлюпки. – Форт Сен-Филипп, - пояснил де Гюсак. - Тут помимо прочего расположена таможня. Других пояснений Липранди не требовалось. Он привычно оценил низкие укрепления, жерла орудий, перекрывавших всю реку, после чего переключил внимание и стал демонстративно смотреть в сторону. Не слишком вежливо пялиться на военные объекты, словно прикидывая, насколько легко их можно при случае взять и насколько они опасны при продвижении вперед. Тем более основное уже понято и усвоено, а мелочи лучше оставить на потом. Движение шлюпки было прекрасно рассчитано. Почти всю работу выполняло течение, и гребцам оставалось лишь слегка подправлять ход редкими взмахами весел. Скоро на борт судна поднялся полицейский офицер. Дальнейшее уложилось в каких-то четверть часа. Беглое просматривание грузовых документов, мгновенный осмотр груза - и все. Пассажиры полицейского вообще не заинтересовали. На всем континенте действовало свободное перемещение, и не было ни малейшего смысла узнавать что-либо о прибывших людях. Зачем, когда при желании они легко могли бы пересечь границу в любом месте? Не негры и не индейцы, следовательно, имеют полное право идти, плыть и ехать куда захотят. Офицер только посмотрел на мужчин да неумело изобразил некое подобие отдания чести: – Желаю приятно и с пользой провести время в нашем городе, господа! – И вам, - тихонько пробурчал Липранди, когда представитель властей спускался в шлюпку. Матросы под заунывное пение шенги налегли на шпиль, и якорь медленно стал подниматься из мутной воды Миссисипи. – Скоро придем, - с некоторым облегчением вздохнул де Гюсак. Даже самому привычному к плаваниям человеку не терпится поскорее сойти на сушу. – Может, берегом было бы быстрее? - прагматично заметил Липранди. - Высадиться здесь и спокойно до города: – Это мысль, - оценил де Гюсак. |
