– С одной лишь целью, чтобы ее гибель состоялась, – ответил он не задумываясь.

– Твоя роль в этой акции?

– Насколько я понимаю, полковник Романов предоставил вам "чистосердечное признание" исполнителя акции. Увы, уже мертвого Кобидзе… Там все правильно сказано о моей роли.

– Романов? – раздался удивленный возглас. Он узнал голос Коробова.

"С Романовым я маху дал. Кто-то другой заложил Кострова", – запоздало подумал он.

– Хрен с ним – не ангел небесный!..

– Расскажите подробнее о роли Романова в акции? – спросил кто-то из черных балахонов.

– Какая у него роль, бог с вами!..

– Не упоминать его в этих стенах!..

– Ну, тогда дьявол с вами! – ухмыльнулся Костров. – – Хм… Я атеист был.. Перед попом исповедоваться не приходилось, хоть перед слугами князя тьмы исповедаюсь, может, легче будет…

– Отвечай, подсудимый. Не вынуждай Чрезвычайный Трибунал прибегать к услугам палачей.

Сбоку от Кострова тотчас возникли двое – ,в черных балахонах, с сыромятными плетьми в руках.

– Суета сует! – покачал головой Костров. – Что руководило моим преступным замыслом, спрашиваете?.. Страх и ревность. Да, да, представьте себе: старый, плешивый Костров любил молодую красавицу Ольгу Коробову. Давно, безнадежно. С тех пор, как впервые увидел ее в Афганистане. Костров через одну известную вам Контору помог ей основать фирму, обучил ее бизнесу, находил ей богатых клиентов и любовников. Более того: даже нашел ей мужа… У самого Кострова неизлечимой болезнью болела жена, и он надеялся, что, когда ее не станет, он уговорит Ольгу разбежаться со своим голубым… Но к тому времени, когда его жена оставила сей бренный мир, Ольга благодаря.., некоторым выгодным сделкам и семейным связям сказочно разбогатела, а Костров, увы, невозвратно постарел… Теперь он не мог предложить ей себя даже в любовники… Когда она сожительствовала со своим голубым, у него еще теплилась какая-то надежда. Но из Сербии возвратился ее первый муж.., и его надежда сдохла, как подзаборная драная кошка…

Из оперативной прослушки их разговоров я понял, что мне, как говорится, ничего не светит. Я задыхался от ревности к этому чертову Скифу. Апогей наступил, когда она бросила к его ногам все свое состояние.

К его ногам, а не к моим и не своего родителя!..

– Дальше, подсудимый?

– А дальше я решил объясниться с ней напрямую.

Нашел же место, старый мудак, где предложить ей себя в мужья! Ха-ха-ха! На собачьей выставке… Получил я тогда от нее изрядно и даже по морде схлопотал.

Но главное, она объявила войну мне не на жизнь, а на смерть… Моим преступным замыслом, как вы изволили выразиться, руководило желание отомстить ей за годы унижений. Я принял ее вызов и нанес упреждающий удар.

– Ты еще упоминал о страхе, генерал, – напомнил кто-то из черных балахонов.

– Вы знаете, кто такой на Лубянке Инквизитор? – спросил Костров, внимательно всматриваясь в черные балахоны.

– Знаем, – был ответ.

– А его нет тут среди вас? – спросил вдруг Костров и стал тыкать пальцем в черные балахоны. – Мне почему-то кажется, что он здесь… Может, он – ты?..

Или ты?.. Ты?.. Нет, ты?.. А может, он твой сосед, тот, справа? Хотя это не имеет значения: тут он или нет его, – отрешенно продолжил Костров. – Зверь свое дело сделал… Как же вы мне все осточертели!.. Заканчивайте свою бездарную пьесу…

– Не юродствуй!.. Чрезвычайный Трибунал не принимает во внимание психическое состояние подсудимых, – пробасил один из балахонов и напомнил:

– Ты еще не ответил про страх.