— Действительно… — пробормотал Джон. — Как я этого не заметил?

— Вы были слишком увлечены психологическими подробностями. Вы смотрели на убийство, так сказать, с романической точки зрения и не обратили внимания на элементарный факт. Из вас может получиться хороший писатель, но не следователь.

— Тогда объясните, — спросил Джон, — почему на тот же очевидный факт не обратил внимания Курослепов.

— Уверен, что обратил, — отвечал Барский. — Однако сделал вид, что не заметил. Он искренне хотел спасти своего приятеля. Одно дело — убийство в состоянии аффекта, и совсем другое — хладнокровно перерезанное горло.

— Но вы сами сказали, что один человек не мог аккуратно перерезать горло. Почему этого не поняли ни Курослепов, ни Бубенцов, ни старый урядник, наконец, наверное, насмотревшийся за время службы всякого и кое-что понимавший в таких делах?

— Они посчитали пособником князя его дворецкого. Потом, чтобы выгородить князя, старик попытался взять всю вину на себя. Это было и трогательно, и печально. Помните, князь воскликнул: «Как мог ты это сделать, старый таракан?» Конечно, зарезать не мог, но держать жертву за ноги — почему бы нет? Во всяком случае, других версий у следствия не было, а старика было жалко. Закрыли глаза и представили как одиночное убийство.

— Тогда я ничего не понимаю! — воскликнул Джон. — Во-первых, вы противоречите себе. Вы только что сказали, что согласны с моей версией невиновности князя…

— Я и сейчас с ней согласен, — сказал Барский, со странным наслаждением наблюдая за волнением юноши.

— Во-вторых, зачем было нужно князю аккуратно резать ей горло? Кажется, он не был маньяком и садистом.

— Конечно, не был… — подтвердил Барский.

— Ну и?..

— Ну и каков мой ответ? Оленьку убили те, на кого мы меньше всего могли подумать. Помещик Талдыкин и студент Иванов.

— Невероятно!

— Вы обратили внимание, что после этого Талдыкин и Иванов сошли с ума? С Талдыкиным это случилось сразу. Иванов, натура более циническая, сбрендил позже. Зато так основательно, что повесился. Помните содержание его предсмертной записки? «Нет сил! Нет больше сил!» Сил на что? На то, чтобы помнить, что он сделал той ночью вместе с Талдыкиным. Талдыкин крепко держал девушку, а Иванов острейшим стилетом, как заправский мясник, резал горло.

— Но зачем?! — вскричал Джон.

— Они находились под гипнозом Вирского. Сейчас в таких случаях говорят: действовали как зомби. Когда Вирский проводил сеанс, который, скорее всего, не был реальным перемещением души в чужое тело, а обыкновенным коллективным гипнозом, он уже выбрал орудия своего преступления. В буквальном и в переносном смысле. В кабинете князя, пока кучер ездил за Ольгой Павловной, Вирский нашел стилет, спрятал его у себя и в нужный момент подсунул Иванову. Иванова он зомбировал первым, когда они вдвоем оказались на крыльце, Талдыкина обработал потом. Сильные и глупые молодые люди — чего лучше искать?

— Следовательно, вы считаете, что убийство было ритуальным? — сказал Половинкин, думая о чем-то своем.

— Вне всякого сомнения, — ответил Лев Сергеевич, возвращая книгу юноше. — Для чего это было нужно Вирскому, я не знаю. Но он ехал в имение князя, заранее рассчитывая… пролить кровь невинной жертвы.

— Что?!

— Тут что-то жреческое или сатанинское, — равнодушно объяснил Барский.