Понимая остроту обстановки, Багратион послал на помощь Барклаю 20-й егерский и Костромской пехотный полки с батареей конной артиллерии.

Сам Барклай с Изюмским гусарским полком и несколькими орудиями подошел к мосту через реку Алле, не давая французам захватить переправу. В жестоком бою французы были отброшены от моста, но не надолго. Был тяжело контужен генерал Дорохов, а противник усилил натиск. В конце концов Барклай был вынужден оставить Гоф. Отход был осуществлен организованно, превосходящим силам противника не удалось сбить войска Барклая с занятых ими полиций. К этому времени главные силы Бепиигсена вышли из-под удара.

В ночь на 7 февраля русская армия двинулась двумя колоннами от Ландсберга к Прейсиш-Эилау (ныне Багратионовск Калининградской области). Наполеон хотел отбросить русских к Кенигсбергу и прижать к заливу Фришгаф.

Беннигсен, не понимая замысла противника, совершал нервные бессмысленные передвижения, более всего опасаясь окружения. По мотивам, неясным и сегодня, а тем более непонятным тогда, он вдруг решился на генеральное сражение.

Прибыв в Преисиш-Эйлау, Беннигсен приказал занять позицию по другую, восточную, сторону города, с его точки зрения, более удобную, чем ранее намечавшаяся им позиция под Ландсбергом. Здесь он и хотел дать Наполеону генеральное сражение. Силы противников были примерно равными: французы имели 70 тыс. солдат и офицеров, русские — столько же.

Русские войска располагались вдоль гребня холмов за городом Преисиш-Эйлау. Два последних дня они не получали никакого довольствия. Отряд Барклая, голодный, обескровленный, потерявший две тысячи своих товарищей, промерзший и промокший, получил задание не пропустить французов через город и держаться перед Преисиш-Эйлау с запада.

«По прибытии князя Багратиона с его отрядом к общему составу армии, писал впоследствии Беннигсен, — генералу Барклаю было поручено занять город егерскими полками его отряда и защищать его. После четырех часов дня неприятельская армия показалась перед нашею позицией и стала выстраиваться в боевой порядок, но находилась еще вне наших пушечных выстрелов. Впрочем, один корпус подошел ближе и так сильно атаковал город, что генерал Барклай, видя, что его теснят со всех сторон, принужден был ограничиться занятием садов, окружавших город со стороны расположения нашей армии. Но чтобы неприятель не имел возможности занять днем местность, находящуюся между городом и нашею позициею, я приказал генералу Сомову с девятью батальонами, стоявшими в резерве, взять обратно город, сообщив то же самое приказание генералу Барклаю.

Геперал-майор Сомов повел атаку со стороны кладбища тремя колоннами: левая колонна была на время остановлена неприятелем, но другие две колонны проникли в город, пробились штыками по улицам и, наконец, генерал Сомов со своими девятью батальонами сумел соединиться в городе с отрядом Барклая, который в то же время проник в город с другой стороны и дошел до главной его площади. Оба эти генерала общими усилиями выбили неприятеля из города с довольно значительною потерею убитых, раненых и взятых в плен».

С наступлением сумерек Барклай организовал и возглавил последнюю кавалерийскую атаку. Он попытался выбить французов из церкви и с кладбища, где расположилась ставка Наполеона. По одной из версий, казаки едва не прорвались к ставке императора французов, но были отброшены.

Последовавшее затем сражение при Прейсиш-Эйлау отличалось невиданным упорством. Его участник Депис Давыдов писал в очерке «Воспоминание о сражении при Преисиш-Эйлау»: «Черт знает, какие тучи ядер пролетали, гудели, сыпались, прыгали вокруг меня, рыли по всем направлениям сомкнутые громады войск наших, и какие тучи гранат лопались над головою моею и под ногами моими!

То был широкий ураган смерти, вдребезги ломавший и стиравший с лица земли все, что ни попадало под его сокрушительное дыхание, продолжавшееся от полудня 26-го до 11 часов вечера 27-го числа…

Несмотря на все наши усилия удержать место боя, арьергард оттеснен был к городу, занятому войсками Барклая, и ружейный огонь из передних домов и заборов побежал по всему его протяжению нам на подмогу, но тщетно! Неприятель, усиля решительный натиск свой свежими громадами войск, вломился внутрь Эйлау, Сверкнули выстрелы его из-за углов, из окон и с крыш домов; пули посыпались градом и ядра занизали стеснившуюся в улицах пехоту нашу, еще раз ощетинившуюся штыками.