Японская телефонная система работала значительно лучше, даже когда случалось такое, как обрыв линии связи между Курокой и Ойямой. Операторы были лучше подготовлены и работали гораздо более эффективно. Гонцов посылали гораздо реже.

Полк генерала Юхнова (219-й) полностью испытал на себе ад собранной вместе японской артиллерии. По нему согласованно били 66 орудий и несколько тысяч винтовок. На поле осталось 832 солдата и 22 офицера. И, что хуже всего, полк и в дальнейшем не изменил тактику идти вперед плотной цепью, не оставляя сзади резервов и позабыв про знаменитую русскую выдумку.

Послание Куропаткина (вечер 12-го октября) пришло к Штакельбергу только утром 13-го. К этому времени Штакельберг уже пришел к решению остановить свои наступательные операции. На рассвете 13 октября начала отступать Восточная групиировка русских войск. В полдень Куропаткин узнал, что Семнадцатый корпус Бильдерлинга был вынужден отступить, что угрожало заходом японцев во фланг с запада. Именно в эти часы командующий испытал личную фрустрацию: командиры бежали не оповестив соседей, полководцев в русской армии не обнаружилось; паника распространялась как зараза.

14 октября дождь свирепо присоединился к прочим тяготам жизни. Но он помог Первому европейскому корпусу (находившемуся в очень уязвимой позиции) отойти без потерь назад. Когда 37-й русской дивизии приказали контратаковать, она не смогла этого сделать из-за потери старших офицеров. Оставшиеся офицеры собирали солдат и двинулись на север. В 7.20 утра Десятый корпус отступил от Шанопу.

А японцы строго следовали приказу Ойямы слева оказывать давление вплоть до реки Ша. Они вышли на деревню Шахопу на ее южном фланге. Впереди перед ними были только два препятствия — все еще защищаемые Десятым русским корпусом «Холм одного дерева» и холм, который вскоре будет известен как Холм Путилова. Оба холма всего метров 25 в высоту, ничего примечательного. Едва заметная тропинка бежала к главной дороге («дорога Мандаринов» и жедезнодорожному полотну. Два холма, две сопки в огромной Маньчжурии — как две пылинки в макрокосме. Но для русской стороны это были две важнейшие в национальной жизни оборонительные линии. Если японцы их возьмут, то они ринутся к главным русским магистралям, и будут грозить всему неловкому сооружению Куропаткина невиданным окружением и метаниями меж маньжурских сопок.

Куропаткин приказал начать на этом участке контрнаступление чтобы только узнать, что его войска на западном — правом фланге отступают. Куропаткин, облаченный царем невиданной властью, пытался остановить отход своим словом. Затем действием. Затем примером. Ему, к счастью, кое-что удалось. Он нашел 9-ю дивизию и оборотил ее снова лицом к врагу. Он нашел часть под командованием генерала Мау, которая уже пересекла реку, вместе с Четвертым корпусом и приказал действовать в оборонительных позициях вместе с генералом Гершельманом и другими силами Десятого корпуса. К полудню большой силы концентрация русской артиллерии была уже направлена в нужном направлении — на деревеньку Шахопу, ставшей главной угрозой Российской империи. Японцы прятались за глинобитные стены деревеньки и держались дерзко.

Но и мобилизованные против них силы были внушительны. Японцы получили внушительный удар — их контратаковал Десятый корпус под командованием генерала Случевского. Корпус Мау бродил между сопок. Его долго ждали и нашли где-то после полуночи абсолютно изможденным, мокрым, несущим своих раненых, некормленным и непоенным.