Говоря нашим языком — сосунка сунули в военную форму и без подготовки выкинули на поле битвы…
— Теперь думаете иначе?
— Не стану скрывать, так и есть. Может, ваш Император в самом деле был прав, говоря, что вы гарант будущего мира. Не хотел бы иметь удовольствие сражаться против вас.
— За вас ведь это делают машины.
— Разве я не говорил, что стар? Помню еще и другие времена…
Я посмотрел на Кьярру — та, отбросив официоз, мило болтала с Белкой.
— Генерал, почему вы ей служите?
Он как будто оскорбился моему вопросу, подбоченился.
— Хотите сказать, что слишком юна?
— Хочу сказать, что в мире мало взрослых, готовых встать под власть юной девочки.
— Вы мыслите критериями современности. Несмотря на относительную стабильность вашего нынешнего режима, ваша молодежь смотрит в сторону демократии. Выборы-президенты… Вы слышали новости, Потапов? О том, что творится в вашей стране?
Он остановил попытавшегося встать меня дружеским жестом.
— Мы снаряжаем самолет вам домой, Потапов. Не знаю, сможете ли вы долететь, мягких посадок не обещаю, но быструю возможность добраться до дома предоставлю. На вашей родине вооруженный бунт. Вы наверняка знаете о связях дипломата Вербицкого и наших спецслужб. Скарлуччи отзывался о нем как о надежном союзнике. Так вот, его никто не поддержал. Он пытается взять власть вопреки воле народа.
— Что вы хотели этим сказать?
— Монархия, юноша. Мы верны не столько царям и владыкам, сколько традициям и устоям. И уж всяко заботились об образовании юной особы. С младых ногтей на трон. Не ваши спецслужбы, так барон Равиззо или кто из аристократической братии провернули бы фокус с ее внезапным политическим возвращением.
Я нахмурился.
— Вы знаете о том, кто ее курирует, и вас это не смущает?
— Дальновидность, юноша. Пока вы крутите ей в согласных с нами интересах, мы в одной упряжке. Мы не оставим попыток перевербовать девочку под свои стандарты, но видит бог — перемирие было необходимо нам всем. Что будет дальше: покажет время.
Закрыл глаза, покачал головой: восстание Вербицкого не шло из головы. Вспомнил, как вместе с Кэлиссой трясли несчастную гопоту и серьезных мафиози, пытаясь вызнать о двухсотом протоколе. Тысячи перевернутых архивов, и ничего!
Корил самого себя за глупость — зачем Вербицкому так много техники? Не нашей, царенатской. Ведь по всему выходило, что двухсотый протокол должен был быть активирован во время успешного наступления Царенатского бронетанкового кулака.
Получилось как всегда иначе: «протокол двести» был создан для вооруженного восстания внутри страны.
Старик оказался хитер: людям доверять нельзя. Вспомнил, как одного из наших бойцов нашли после без головы — тот самый бывший летчик. Вербицкий оставил все на попечение машин…
— Что дальше будет с мятежом?
— Дальше? — Контьянти будто не понимал, о чем я. Потом кивнул в ответ. — Пока вы были без чувств, мятеж был полностью подавлен.
— У мятежников не было достаточно сил?
— Отнюдь. Но ваше вмешательство обратило их полчища в опустошенные, недвижимые машины. |