Утром тётя Оля ушла на работу, а они поехали в Останкино. Когда там назвали цену входного билета, тётя Юля сказала: «Однако», — и осталась внизу читать журнал.

А Петька с мамой поехали в лифте на верхушку башни. Мама зажала ему уши и велела открыть рот. Потому что тётя Юля предупредила, что от быстрого подъёма у маленьких детей запросто лопаются барабанные перепонки.

Наверху была такая большая круглая, прозрачная веранда, и все фоткали. Сверху Москва оказалась очень зелёной. Деревья были похожи на салат в бабушкином огороде. А домов в них почти не видно. Они походили на детали «лего», которые Петька однажды рассыпал в траве и находил потом всё лето.

И там был толстый стеклянный пол, который может выдержать целый танк. Один дядька начал прыгать и подмигнул Петьке: «Слабо?». И Петька тоже начал прыгать. Главное, не смотреть вниз.

А одна толстая тётенька посмотрела вниз и сразу села на корточки, а потом и вовсе встала на четвереньки. На ней было платье короткое, как на девочке, и оно задралось. Все смеялись и тянули к ней руки, чтобы помочь переползти по стеклу. А она пищала: «Ой, боюсь, боюсь!».

Потом они поехали в Третьяковку. Тётя Юля, которая всё знает, авторитетно сказала: «Здесь уже всё не настоящее. Ре-про-дук-ции! За что только деньги берут, народ дурят?».

А старушка, с брошкой на жакете, сказала: «Что вы выдумываете?».

Залам не было конца, они переходили друг в друга. Петька с тётями устали ходить и решили отдохнуть в буфете. Там на своём языке лопотали настоящие, живые иностранцы! А хохотали совсем по-нашему, по-русски. Они себе набрали полные столы разной еды.

Тётя Юля увидела цену кофе и бутербродов с колбасой, и сказала: «Однако!».

Вернулись и сели на диванчик в центре зала. Мама вытащила из сумки влажные салфетки, бутылку холодного чая и коробку с морожеными блинчиками, с мясом и джемом. То есть они утром были мороженые, а сейчас как раз растаяли. На них все смотрели. Петька боялся, что старушки с брошками прогонят их, но ничего.

Мама сказала: «В греческом зале, в греческом зале!» — и они с тётей Юлей начали фыркать, трястись и давиться от смеха, брызгая крошками. Хотя чего здесь смешного?! И эти женщины ещё учат Петьку, как вести себя в приличном обществе!

Петьке очень понравился перстень с красным мутным стеклом. Возможно, его носила княгиня Ольга, про которую читала мама. Под конец они ужасно замёрзли, тряслись как цуцики, и согрелись только на улице.

Всезнающая тётя Юля сказала, что здесь холодильный режим, чтобы картины не портились (как будто это колбаса!), и в следующий раз нужно прийти сюда в тёплых кофтах.

— Когда он ещё будет, следующий раз? — грустно сказала мама.

Назавтра они должны были заранее купить билеты домой и пойти в театр. В метро тётя Юля страшным голосом сказала: «Я оставила сумку у кассы. Там всё!».

И они побежали назад. Точнее, тётя Юля и мама бежали, а Петька летел между ними пушинкой по воздуху. Они задыхались и повторяли: «Только бы не паспорта! Только бы не паспорта!».

Тётиюлина сумка была на месте, её даже заботливо повесили на турникет, чтобы было издали видно. В ней аккуратно лежали документы и билеты на обратный поезд, и даже в театр. А денег не было.

Вот такой попался интеллигентный вор! Хотя мог бы психануть, потому что денег оставалось, по тётиюлиным словам, «шиш да немножко». Тётя Юля благодарно обратилась куда-то в воздух: «Дай Бог тебе здоровья, добрый человек».

Они в вокзальном туалете перевели дух и привели себя в порядок, потому что растрепались от бега и пережитого волнения. И Петьке намочили и прилизали набок волосики, чтобы не лохматились.

На радостях в вокзальном киоске на карманные деньги купили красно-синего робота- трансформера, о котором он давно мечтал.