Аполлон Майков. Рыбная ловля
Посвящается С. Т. Аксакову, Н. А. Майкову, А. Н. Островскому, И. А. Гончарову, С. С. Дудышкину, А. И. Халанскому и всем понимающим дело
Себя я помнить стал в деревне под Москвою. Бывало, ввечеру поудить карасей Отец пойдёт на пруд, а двое нас, детей, Сидим на берегу под ёлкою густою, Добычу из ведра руками достаём И шёпотом о ней друг с другом речь ведём... С летами за отцом по ручейкам пустынным Мы стали странствовать... Теперь то время мне Является всегда каким-то утром длинным, Особым уголком в безвестной стороне, Где вечная заря над головой струится, Где в поле по росе мой след ещё хранится... В столицу приведён насильно точно я; Как будто, всем чужой, сижу на чуждом пире, И, кажется, опять я дома в божьем мире, Когда лишь заберусь на бережок ручья, Закину удочки, сижу в траве высокой... Полдневный пышет жар — с зарёй я поднялся: Откинешься на луг и смотришь в небеса, И слушаешь стрекоз, покуда сон глубокой Под тёплый пар земли глаза мне не сомкнёт... О, чудный сон! Душа бог знает где, далёко, А ты во сне живёшь, как всё вокруг живёт...
Но близкие мои — увы! — всё горожане... И странствовать в лесу, поднявшися с зарёй, Иль в лодке осенью сидеть в сыром тумане, Иль мокнуть на дожде, иль печься в летний зной — Им дико кажется, и всякий раз я знаю, Что, если с вечера я лесы разверну И новые крючки навязывать начну, Я тем до глубины души их огорчаю; И лица важные нередко страсть мою Корят насмешками: «Грешно, мол, для поэта Позабывать Парнас и огорчать семью». Я с горя пробовал послушать их совета — Напрасно!.. Вот вчера, чтоб только сон прогнать, Пошёл на озеро; смотрю — какая гладь! Лесистых берегов обрывы и изгибы, Как зеркалом, водой повторены. Везде Полоски светлые от плещущейся рыбы Иль ласточек, крылом коснувшихся к воде... Смотрю — усач-солдат сложил шинель на травку, Сам до колен в воде и удит на булавку. «Что, служба!» — крикнул я. «Пришли побаловать Маленько», — говорит. «Нет, клёв-то как, служивый?» — «А клёв-то? Да такой тут вышел стих счастливый, Что в час-от на уху успели натаскать».
Ну, кто бы устоять тут мог от искушенья? Закину, думаю, я разик — и назад! Есть место ж у меня заветное: там скат От самых камышей и мелкие каменья. Тихонько удочки забравши, впопыхах Бегу я к пристани. Вослед мне крикнул кто-то, Но быстро оттолкнул челнок я свой от плота И, гору обогнув, зарылся в камышах.
Злодеи рыбаки уж тут давно: вон с чёлном Запрятался в тростник, тот шарит в глубине... Есть что-то страстное в вниманьи их безмолвном, Есть напряжение в сей людной тишине: Лишь свистнет в воздухе леса волосяная, Да вздох послышится — упорно все молчат И зорко издали друг за? другом следят. Меж тем живёт вокруг равнина водяная, Стрекозы синие колеблют поплавки, И тощие кругом шныряют пауки, И кружится, сребрясь, снетков весёлых стая Иль брызнет в стороны, от щуки исчезая.
Но вот один рыбак вскочил, и, трепеща, Всё смотрят на него в каком-то страхе чутком: Он, в обе руки взяв, на удилище гнутком Выводит на воду упорного леща. И чёрно-золотой красавец повернулся, И вдруг взмахнул хвостом — испуганный, рванулся. |
